Последний Орникс
Шрифт:
Внезапно меня осенило. Раз Дуге – отец Ники, получается, что Сола – её брат? Красноглазый дракон, красноглазая драконша, можно было бы подумать, что они оба пошли в своих матерей, знать бы ещё, кем была мать Сола…
Резкий шум прервал мои размышления. Я обернулась. Возле высокого книжного стеллажа, что тянулся вдоль боковой стены, склонилась молодая девушка, подбирая упавшую книгу. Она внимательно изучила обложку и, убедившись в её целости, поставила книгу на место. Затем дверь распахнулась. Она быстро поправила выбившуюся прядь тёмно-пепельных волос, оглядела юбку своего платья, пригладив её на всякий случай,
– Зира!
– раздался удивлённый мужской голос.
Девушка задрала острый подбородок и незамедлительно убрала улыбку с лица. Она несколько раз хлопнула длинными ресницами, изображая удивление. Какими же живыми были её тёмно-серые глаза! Какой живой была она!
Сердце кольнуло жалостью. Такая благородная, роскошная, всё это было ей к лицу… хотя не думаю, что есть тот, кому не подойдут дорогие ткани и украшения. Она даже держалась как-то иначе. Нет, осанка и походка Зиры всегда были на высоте, но сейчас в них чувствовалось что-то ещё… Уверенность? Сила?
– Лаза, - сдвинув брови, продолжала разыгрывать удивление юная драконша.
Тихий смешок раздался за моей спиной. Я подскочила от неожиданности и поспешила проверить источник шума.
– Зира?
– выкрикнула я, не сдержавшись.
Она стояла возле дальнего стеллажа, прикрыв рот ладонью, словно пытаясь сдержать тем самым уголки распоясавшихся губ, и умилялась происходящему. Но как так вышло, что их тут было сразу две?
Я обернулась назад. Нет, образ молодой Зиры всё ещё горделиво, но при этом весьма кокетливо смотрел на мужчину с золотыми глазами, который поспешно закрывал за собою дверь, напоследок проверяя пустой коридор замка.
– Я думала, что всё утро вы будете с учениками, - поспешила оправдаться Зира из прошлого.
– Да, я был с ними, - нахмурился дракон, - но сейчас обед.
– Ох, видимо, я зачиталась.
Ещё один громкий смешок сорвался с губ настоящей Зиры. Она зажмурилась, пытаясь снять печать умиления с лица, но, видимо, эмоции, что рвались наружу были куда сильнее, чем желание их подавить.
– Что ты тут делаешь?
– спросила я и тут же осеклась. Это должно быть прозвучало довольно грубо с моей стороны.
Она пожала плечами и тихо прошептала (будто они могли нас услышать):
– Не знаю.
Дракон медленно подошел к столу и положил кипу желтоватых листов с перечеркнутыми записями поверх высокой стопки книг, затем вновь посмотрел на Зиру из прошлого, что продолжала стоять на прежнем месте, слегка покачиваясь из стороны в сторону таким замысловатым образом, что длинная юбка уподоблялась движениям кокетливого колокольчика.
Должна отметить, этот наряд ей, и правда, шёл. Глубокий вырез, что тянулся к груди почти от краёв заостренных плечиков, лишний раз подчёркивая ярко-выраженные ключицы. Верхняя часть белого платья была расшита золотыми нитями. Эти витиеватые узоры, что сплетались между собой и расходились в разные стороны в хаотичном порядке придавали её изгибам особую соблазнительность.
Она сомкнула ладони перед собой на уровне бедер, длинные рукава с глубокими разрезами по внутренней части остались висеть по краям юбки, чем позволили худеньким ручкам оголиться почти по локоть. Зира из прошлого томно вздохнула, высоко приподнимая грудь, кружевные узоры, вышитые по краю декольте, игриво подпрыгнули вслед за этим движением. Мужчина поспешно отвёл стыдливый взгляд в сторону.
– Кажется, скоро у вас начнутся уроки танцев, если я не ошибаюсь?
– Сегодня их не будет, - ответила драконша, с грустью посмотрев на его затылок.
Её сожаление было слишком заметно. Как же ей хотелось, чтобы он смотрел только на неё.
– Зира?
– неуверенно позвала её я, так и не решаясь задать главный вопрос.
Щёки моей драконши тут же налились стыдливым румянцем. Её взгляд забегал по комнате, она слегка съёжилась, а затем кротко кивнула:
– Это отец Даны, - ещё тише прежнего прошептала она.
После такой новости я жадно вцепилась в дракона взглядом. Нет, совершенно ничего общего! Я всегда думала, что Дана должна быть похожа на своего отца, раз с Зирой у них из схожего только маленькие лица и крошечные ушки. Но тут… если только нос? Но он у всех драконов идеально прямой… шея? Нет, она у Лаза слишком короткая. Щёки у него впалые, у Даны были пухлые, как яблочки. Скулы у дракона слишком уж мужские, да и лицо какое-то квадратное, угловатое. Ох, Зира, что ты в нём нашла? Из явных внешних достоинств у него только высокий рост и широкие плечи…
Золотые волосы! Хотя у Даны желтизна не была так явно выражена, но всё же…
Я вздохнула, почему-то раньше мне казалось, что она должна была унаследовать зелёные глаза от отца, а тут… просто цвет волос. Помнится, когда я спросила Дану, почему у всех драконов цвет волос и глаз совпадает, а у неё нет, она с грустью ответила: «Цвет совпадает не у всех. У самых слабых он отличен».
Слабых…
Разве можно было назвать эту девушку слабой? Доброе и чистое сердце, что она сумела сохранить в этом жестоком мире, было отнюдь не показателем её слабости!
Уклад жизни драконов: неравноправие, принижение одних и восхваление других – этот список можно продолжать бесконечно. Каждый раз, когда я об этом думаю, сердце наполняется ненавистью. Я никогда не смогу понять, как можно отнять детей у матери? Как можно у детей отнять мать? Как можно рожать от разных мужчин только для того, чтобы продолжать жить в роскоши? Где же место для любви в их порочном мире?
Нет, я видела любовь. Видела, как Зира любила Дану, пусть ей это и не было дозволено делать открыто. Видела, как она по-матерински заботилась и переживала за Рога и Нику, которых взрастила с самых пеленок. Я видела, как она любит меня, и вижу это до сих пор…
И не только Зира. Рога и Ника – брат и сестра. Они держатся друг за друга, хотя у них нет причин этого делать. Конечно, Ника делает это весьма в эгоистичной манере, но она всё же искренне переживает за брата. Взять только её опасения за нашу с ним связь…
При этой мысли раскраснелась уже я, но Зира, к моему счастью, этого не заметила. Она была слишком поглощена картиной из прошлого.
А ведь, и правда, взять моих драконов, каждый из них мог бы выживать сам по себе, по одиночке, но они этого просто не хотят. Я верю, что есть ещё, такие же как они – те, что способны на любовь, способны на привязанность. Почему же за всю историю Дракардии никто не восстал? Неужели не было ни одного мужчины, который бы не пожелал делить любимую женщину с другим? Либо не было матери, которая бы до конца боролась за своего ребёнка?