Последний парень
Шрифт:
— Я чист, — говорю я ей. — Знаю, что жёлтая пресса рассказывает обо мне, но я очень избирательно отношусь к тем, с кем сплю.
— Так я просто ещё одна, с кем ты просто спишь? — спрашивает Стоун.
Её волосы растрёпаны по подушке, и я протягиваю руку, чтобы убрать ее прядь волос за ухо.
— Никогда.
Мои пальцы снова проникают в неё, скользят и кружат над пучком нервов, образующих её эрогенную зону. Посасываю её клитор… черт, никак не могу насытиться. Хватаю её за бедра, чтобы
Желание охватывает меня ещё сильнее, когда я вхожу в неё. Стоун внутри такая влажная, гладкая как шёлк.
Я переворачиваю её, словно тряпичную куклу, и вхожу в неё, не в состоянии сдержать стон. Я рычу, закидывая голову назад, и пытаюсь проникнуть глубже. Мне нужно больше.
Но чего-то не хватает.
— Нет, — рычу я, переворачивая её обратно. — Хочу видеть твоё лицо.
— Как пожелаешь, — отвечает Стоун.
Уткнувшись лицом в её шею, трахаю её, что есть сил. Выворачиваю свои бедра, чтобы сменить позицию. Глубже, жёстче, пока она извивается подо мной.
— Еще, — умоляет она, хватая меня за плечи.
Наш секс горячий, быстрый, яростный: резкими толчками двигаю нас к изголовью кровати. Стоун зовёт меня, впиваясь мне в спину своими ноготками и согревая мой член своим оргазмом.
Я кончаю сразу вслед за ней, сотрясаясь и рыча от удовольствия. Выгнув спину, хватаю её за руки и выхожу из неё — мой член твердеет и опухает.
Свалившись навзничь на кровать, притягиваю Стоун на подушки так, чтобы она лежала напротив меня, спиной к моей груди.
— Стоун, — я замолкаю и сглатываю, голос мой звучит глухо. — Это было… чертовски невероятно.
— О да.
Её желудок урчит.
Я встаю и опускаю руку ей на плечо.
— Мы так и не поужинали с тобой.
Стоун нежно смотрит на меня.
— Знаю хорошую службу по доставке еды. Как ты смотришь на тако «Доритос Локос»?
Целуя её в носик, отвечаю:
— Я в деле, детка.
От начала и до конца.
Глава 16
Ребекка
Парадная рубашка Кейда — это единственное, что укрывает моё обнажённое тело, которое пахнет невероятно дорогим гелем для душа. Я быстро приняла душ, пока Кейд ожидал доставку нашей еды, и теперь мы оба сидим друг напротив друга с двумя бутылками пива, горсткой апельсинов, белыми пакетами с едой из «Тако-Бел» и кучей упаковок с острым соусом.
— Люблю начос с сыром.
— Готов поспорить, что могу приготовить что-то полезнее этого, — отвечает Кейд, рассматривая яркую красно-оранжевую кожуру. От этих слов моё тело окутывает тепло. Наблюдаю, как он кусает и стонет от удовольствия, кивая мне. — М-м-м, может, в другой раз.
Мы оба откидываемся назад и молча едим,
Я окончательно теряю рассудок, делаю глоток пива, как вдруг:
— Ох! — Из-за черного кожаного дивана выглядывает пушистая белая голова. — Кейд, это твой котёнок? — Ставлю бутылку на стол и вскакиваю.
— Киллер, знакомься, это знаменитая Ребекка Фильдстоун. Можно просто Стоун.
Его глубокий голос преследует меня, пока я обхожу стеклянный кофейный столик, чтобы подойти к крошечному белому комочку.
Оглядываясь на Кейда, я вздыхаю чуть ли не во весь голос при виде этого шикарного мужчины, одетого в чёрный шёлк и окружённого тако. Я почти уверена, что умерла и попала в рай.
Маленький котёнок спускает меня с небес на землю.
— Киллер? Ты называешь этого милого котёнка Киллером?
— Не дай себя одурачить. Она как тот кролик из фильма Монти Пайтона17, — насмешка в его голосе переворачивает всё внутри меня вверх дном.
— Неужели это правда? — Я опускаюсь на пол, чтобы погладить кошку по мягкой, белой шёрстке. — Что ж, тогда я протяну руку за Святым Граалем.
— Ага, из Антиохии18.
Его слова смешат меня, но я продолжаю чесать кошке загривок. Она смотрит на меня своими большими голубыми глазами, затем упирается головой о мою ладонь и трётся.
— Ты не перестаёшь удивлять, Кейд Хилл.
— Могу сказать то же самое о тебе, — говорит он низким и басистым голосом, от чего в моем животе поднимается такой рой бабочек, что я понимаю — не есть мне больше тако сегодня. Я встаю, качая головой.
— Что такое?
Пытаюсь придумать, что ему ответить, кроме «Я хочу, чтобы ты бы отцом всех моих детей!» Опустив ноги в пушистый чёрный ковёр, которым застелен тёмный деревянный пол его квартиры, оглядываюсь и рассматриваю определенно холостяцкую берлогу Кейда, пока его милая белая кошка трётся о мои ноги.
— Тут очень красиво. — Я останавливаюсь перед огромным телевизором с плоским экраном, висящим над камином, в котором маняще и по-домашнему уютно мерцает оранжевое пламя.
— Мама нанимала декоратора.
— Твоя мама… — Я киваю, поворачиваясь спиной к телевизору и прищуриваясь в притворном раздражении. — Ты так и не рассказал, почему вчера был не у своей матери.
Кейд откидывается назад, от чего халат раскрывается чуть больше, обнажая его мускулистую грудь и плоский живот.
— А ты так и не рассказала, почему была с Филом.