Последний парень
Шрифт:
Кейд заказывает нам пару мексиканских омлетов, завёрнутых в мягкие тако, и кофе, затем мы берём всё это с собой к ближайшей скамейке, чтобы сесть и поесть там.
— Ты вырос здесь, в Хьюстоне? — спрашиваю я, поедая свой завтрак.
Кейд кивает, быстро глотая.
— Родился тут, здесь же ходил в частную школу. Ходил в колледж в Остине, но мой первый настоящий переезд был в Атланту, где я играл за «Ястребов». — Я киваю ему в ответ, поедая сочную лепёшку Текс-мекс19. — А ты?
— Вообще я родилась в Галвестоне. — Кейд смотрит
Кейд качает головой.
— Моя семья совсем не такая. Мама клянётся, что плакала каждый день, когда я жил в Атланте.
— Это очень мило. — Мне вдруг сильно захотелось встретиться с его мамой, но решаю промолчать об этом. — А Трент?
Кейд слегка хмурится и делает глоток кофе.
— Он не плакал… насколько мне известно. Всё же, частично он причина того, почему я вернулся.
Вспоминаю, что Кейд рассказывал мне о своём отце. Помню его гнев.
— Твой отец обрадовался, что ты вернулся домой?
— Да, но совсем по другим причинам.
Мы снова коснулись неприятной темы, и мне захотелось вернуться к разговору о приятных вещах. Кейд прищуривается, и я уверена, он поддерживает мою затею.
— Что еще, помимо этого маленького милого носика, заставило тебя выбрать новости ТВ, Стоун?
Я ухмыляюсь ему.
— Хм-м-м… — Оглядываюсь на прохожих, держащихся за руки, прогуливающих собак, несущих детей. — Люблю выходить из дому, встречаться с людьми, общаться с лидерами общества, или даже с простыми людьми, играющими не менее важную роль.
— Это изменится, если ты станешь телеведущей.
— Это так, — киваю я согласно. — Но как ведущая, я смогу участвовать в выборе репортажей, я смогу продолжать выбираться и брать интервью иногда.
Кейд встаёт, берёт остатки нашей еды и бросает в мусорную корзину, потом возвращается и протягивает мне руку. Я беру его за руку, и мы идём по прогулочной тропе вокруг небольшого парка. У меня есть ещё одна причина, по которой я так сильно люблю свою работу и которую я однажды рассказала только Нэнси.
— Кажется, есть что-то ещё.
— Что ж…
Кейд встаёт передо мной, останавливая нас и глядя мне прямо в глаза.
— Так что же?
Я опускаю голову, выдавая лёгкий смешок.
— Это глупости.
— Теперь ты должна мне рассказать.
Качая головой, поднимаю на него взгляд.
— Знаешь это нервное чувство… поднимающееся в животе… как когда ты впервые берёшь на руки новорожденного младенца?
— Да, — Кейд отвечает быстро, что смешит меня сильнее.
— Именно это я чувствую, стоя там, на краю, снимая великую историю, которую каждый сможет увидеть. Когда я брала интервью у Петаль или… — я замолкаю прежде, чем сказать …или когда первый раз увидела тебя.
— Или?
Вместо этого, качая головой, говорю.
— Это самое восхитительное. Это возбуждает и заводит, и мне нравится этим делиться.
Не теряя ни слова и ни минуты, он шагает
Чувством, которое я не хочу потерять.
Глава 17
Кейд
Я нахожусь в отличном настроении, когда подвожу Стоун к её дому и направляюсь в свой следующий пункт назначения — Театр Ривер Оукс, кинематографическую достопримечательность Хьюстона, на ежевоскресную встречу с мамой и Трентом. На прошлой неделе мы посетили местную художественную галерею, где выставлял свои фотографии один из друзей мамы. Каждую неделю новое место, обычно на выбор Трента.
Направляюсь к величественному входу маленького театра. Его построили в тридцатых годах, дизайн интерьера обновили, но всё же сохранили его оригинальный стиль ар-деко с черными мраморными скульптурами, светильниками треугольной формы и современными зонами отдыха с чёткими линиями и прямыми краями. Улыбаясь, я принимаю выбор этого места. Мне знакомы все эти «высокохудожественные» штучки от Трента.
Настроение тут же портится, когда узнаю, кто ещё пришёл на нашу встречу. Рядом с мамой у киоска стоит мой отец.
К этому фильму мне понадобится напиток покрепче.
Трент машет и спешит мне навстречу, и он кажется слишком довольным для парня, который не видел отца со дня вечеринки в честь дня рождения матери, состоявшейся три месяца назад. Конечно, периодически мы собираемся вместе как семья, но лишь на праздники или похороны. Но даже тогда напряжение между отцом и Трентом потрескивает.
— Какого чёрта он здесь делает?
— Я пригласил его, — бормочет Трент.
Я удивлён.
— Зачем?
Подняв руки вверх, Трент пожимает плечами.
— Он позвонил мне на прошлой неделе, и до этого ещё раз. Я не ответил, поскольку никогда не отвечаю на звонки, если сначала мне не пишут СМС. Но знаешь что? Вчера он прислал мне сообщение: «Пожалуйста, позвони мне. Мне нужно с тобой поговорить».
— Папа написал сообщение? — Я не верю своим ушам.
Трент кивает:
— М-да. Я поразмыслил над этим и перезвонил ему. Он просто хотел сказать, что думал обо мне и о том, можем ли мы собраться вместе, — он замолкает. — А ещё он поздравил меня с днём рождения. Может, он умирает, но не сказал нам об этом?
Я качаю головой.
— Он недавно проходил медицинский осмотр для получения корпоративной страховки.
— Может, он пытается вернуть маму? — отвечает на это Трент.
Прищуриваясь, я наблюдаю за отцом, который в данный момент покупает … для мамы и улыбается ей. Независимо от различий между ними, — в основном, в отношении Трента, — я никогда не сомневался, что он любил её. Видел в его глазах искреннюю радость в тот момент, когда мама сказала ему, что у неё ремиссия. За те годы, что они были в разводе, он периодически с кем-то встречался. Как и мама. Но ни один из них так и не наладил продолжительных отношений. И всё же… что-то подозрительное тут происходит.