Последний подарок
Шрифт:
– Да, – я неуверенно кивнул, хотя прекрасно помню наш разговор.
– А, что еще вы помните? – спросил Михаил Федорович, и, посмотрел на меня.
Точно так же как и тогда, сидя за столом, ни на мгновенье, не отрывая от меня своих глаз, профессор ловит каждую мою эмоцию, каждую мысль. У меня складывается впечатление, что мой собеседник прекрасно знает, что я помню все произошедшее в кафе, но, почему-то хочет, что бы именно я произнес те слова вслух.
– Если вы о том, что я якобы умер сегодня утром, то да, это я тоже помню, –
Ирония в моем голосе вновь вызвала у профессора лишь улыбку. Он еле заметно кивнул, словно одобрил мои слова и посмотрел вперед.
– Замечательно, – произнес Михаил Федорович, и, в этот момент улыбка в очередной раз незаметно исчезла с его лица.
Следующие несколько метров мы прошли в полной тишине. Вокруг нас все еще никого нет. Ни единой души. Я стараюсь об этом не думать, потому как первое, что приходит на ум это слова профессора, сказанные в кафе. Не хочу думать, что я начал в них верить, но, вероятно, в некоторых из них все же есть доля правда, особенно в словах касающихся больницы. Сейчас мне сложно судить, где мой собеседник врет, а где говорит правду, поэтому каждая разумная мысль, способная хоть как-нибудь объяснить пустую улицу, моментально становится спасительной нитью, за которую я без промедления стараюсь ухватиться.
Так, почему никого нет? Перекрытая улица? Чья-то глупая шутка? Нет, все это не то.
Я еще раз обернулся. Даже не знаю почему. Наверное, все еще надеюсь увидеть кафе за нашими спинами или, быть может, ищу глазами вовсе не его, а людей, которые, в случае своего появления, избавят меня от мучительных поисков ответа. Но, увы, за нами только серые трехэтажки.
– Роман Сергеевич, а что вы помните из сегодняшнего утра? – неожиданно, тяжелый, профессорский голос нарушил тишину, хотя мне казалось, что Михаил Федорович думает, о чем-то своем, не обращая на меня никакого внимания.
– Не многое, – ответил я.
– Будьте добры, расскажите.
Я пожал плечами.
– Здесь нечего рассказывать. Это было обычное утро. Душ. Завтрак. Потом я собрался на работу и уехал.
– Позвольте узнать, где вы работаете?
– В строительной компании.
– Как давно?
– Почти пять лет. Почему вы спрашиваете это?
Но, профессор будто бы не услышал меня. Он сделал несколько шагов, и, продолжил:
– Роман Сергеевич, скажите, а вы помните, как ехали на работу?
– Да.
– И, вы помните утренний дождь?
– Разумеется, помню.
– Может, еще что-нибудь? Например, то, как вы подъехали к своему офису?
– Нет, этого я не помню, – ответил я, но, понимая, к чему клонит профессор, добавил. – Вы ведь хотите сказать, что все это из-за того, что я якобы ударился головой, верно?
– Не совсем. В большей степени ваша амнезия это прямой результат того, что вы умерли. Травма головы, конечно, усугубила потерю памяти, но не является ее первоисточником. А, вот ваше головокружение, и плохое самочувствие, несомненно, связаны с…
– Прошу вас, –
– Все же вы умерли, – твердым голосом ответил мой собеседник, и, немного помолчав, продолжил. – Роман Сергеевич, я понимаю вам сложно поверить в подобное, но все же представьте, буквально на одно мгновение, что никакой я не сумасшедший. Представьте, что сегодня утром вы действительно проснулись до будильника, приняли душ, затем позавтракали, и отправились на работу, но так до нее и не доехали.
– Не доехал? – с недоверием, спросил я.
– Нет. По пути на работу ваш автомобиль попал в аварию.
– И, по-вашему, в этой аварии я и умер?
– Не совсем. Вы скончались уже в больнице.
– Значит, вот как я там оказался, – с улыбкой на лице произнес я. – Получается, головой я ударился в аварии?
– Да.
– А, почему вы не упомянули об аварии раньше?
– Вы ведь сами не захотели меня слушать, помните? К тому же в кафе я сказал вам достаточно, но вы не поверили ни единому моему слову.
– А, что изменилось сейчас? Хотите сказать, сейчас я вам поверю?
– Посмотрите вокруг, Роман Сергеевич. Думаю, не стоит говорить, что некоторым вещам вы не можете найти разумное объяснение.
– Уверен это ненадолго.
– Несомненно. Но, скоро вы поймете, что я говорю правду. К тому же глубоко внутри вы уже знаете, что сегодняшнее утро было далеко не самым обычным в вашей жизни, не так ли?
– Конечно, нет! – прогремел я, все еще пытаясь защититься от слов моего собеседника.
– Неужели? – теперь уже в профессорском голосе слышна ирония. – Ни воспоминаний, ни картинок, хотите сказать, ничего этого нет?
Я промолчал. Наверное, я не знаю, что ответить, или просто боюсь произнести эти слова вслух.
Михаил Федорович прав. Я был сегодня в больнице. Я вспомнил это. Хотя, кажется, это не было похоже на воспоминание, это нечто иное. Скорее, видение. Оно промелькнуло перед моими глазами, когда я разглядывал рекламный щит, а затем затерялось в той самой темноте, в которую меня утягивал монстр. И вот оно снова передо мной. Я вижу вспышки. Вижу, как они превращаются в белые медузы. Вот я открываю глаза. Свет. Коридор. Больница. Авария? Неужели, все это правда?
– Пусть так, – произнес я. – Даже если я и был сегодня в больнице. Даже если я попал туда из-за этой чертовой аварии. Все это не значит, что я умер.
– Тем не менее, Роман Сергеевич, в аварии вы получили слишком серьезную травму, и, врачам не удалось вас спасти, – ответил профессор.
Зерно сомнения, что было посеяно в моей голове, когда я в ужасе вышел из кафе и сделал вдох, дало первые ростки, а вместе с ними вернулась и головная боль. Она набросилась на меня словно хищник, сидевший в засаде. И вот он выждал жертву. Зверь безжалостно разрывает меня, и при каждом его укусе мое сердце делает удар, отражаясь невыносимой болью в висках.