Последний праведник
Шрифт:
— Нет-нет, они же не лечиться пришли, — снисходительно рассмеялся доктор Кахей. — Так что не переживайте.
— А зачем тогда?
— Выказать ему свое уважение.
— Ему?
Доктор Кахей удивленно взглянул на Джузеппе Локателли.
— Ну да, человеку, на которого вы пришли посмотреть. Раджу Баиролийи. Вы разве не заметили, что у них у всех в руках цветы?
Джузеппе покраснел. Он вообще ничего не заметил. Он смотрел прямо перед собой из боязни натолкнуться на чей-нибудь взгляд и стать жертвой попрошайничества. Кахей продолжал с характерным
— Баиролийя был одним из ближайших советников мистера Мухаммада Юнуса, того самого, который разработал концепцию микрокредитования. Вы слышали о мистере Юнусе?
Джузеппе покачал головой. Тем не менее он, конечно, знал о существовании микрокредитования — системы небольших кредитов, позволяющей тысячам и тысячам людей строить свой собственный небольшой бизнес.
— В 2006 году Юнус получил Нобелевскую премию, — сказал доктор Кахей, вытягивая умершего экономиста из шкафа. — Но в принципе было бы не менее справедливо дать ее Баиролийи.
Джузеппе кивнул. Доктор откинул покрывало. Умерший экономист казался очень умиротворенным. Пепельно-серая кожа. Джузеппе был знаком этот оттенок, точно так же выглядела в гробу его бабушка. Он откашлялся и объяснил доктору, что теперь ему нужно позвонить представителю итальянской полиции, который его сюда послал.
— Конечно, конечно.
Джузеппе набрал номер. Ему ответили после первого же гудка.
— Томмасо Ди Барбара?
— Si. [1]
1
Да (ит.).
— Джузеппе Локателли. Chiamo dall’ambasciata а Mumbai.
— Si. Si!
— Я исполнил вашу просьбу и стою сейчас у тела Раджа Баиролийи.
Голос в трубке звучал возбужденно и простуженно:
— Его спина. Вы можете осмотреть его спину?
Джузеппе подозвал доктора, который отошел в сторонку покурить.
— Итальянские власти просят посмотреть на его спину.
— А, их интересует отметина… — Кахей пожал плечами и положил сигарету на подоконник так, чтобы горящий кончик не соприкасался с ним. — Ну что ж, может, вы сумеете мне объяснить, что у него там такое. — Он приглашающе взглянул на Джузеппе. — Мне понадобится ваша помощь.
Джузеппе растерялся, не зная, куда деть телефон.
— Нам нужно его перевернуть.
— Перезвоните мне, — донесся из трубки приказ на итальянском языке, и связь оборвалась.
— Ну давайте, не бойтесь, он вас не укусит. На счет три! Готовы? — Доктор Кахей рассмеялся, когда Джузеппе взялся за тело. — Раз, два, три!
Тело тяжело плюхнулось на бок, рука резко перевалилась за край носилок. Джузеппе Локателли удивленно уставился на спину умершего. Отметина оказалась во всю ее ширину — от плеча до плеча.
— Что это?
3
Государственная
Томмасо Ди Барбара ждал этого звонка целый день. Гипнотизировал взглядом телефонную трубку, параллельно пытаясь побороть начинающийся грипп. И вот наконец-то звонок — настолько не вовремя, насколько это вообще возможно. Томассо смотрел на телефон, пока начальник сидел перед ним с видом обвинителя.
— Ты случайно ничего об этом не знаешь? — инквизиторским тоном спросил начальник. — О бандероли, которую кто-то из нашего участка заказал дипломатической почтой из Китая?
Томмасо не ответил, недоумевая, что его начальник, комиссар Моранте, делает в участке в этот час. Обычно комиссар появлялся тут только в случае визита высоких гостей. Томмасо чувствовал какое-то неприятное напряжение во всем теле, подсказывавшее ему, что его дни в участке сочтены.
Начальник повторил:
— Ты уверен? Кто-то использовал официальные каналы, чтобы попросить китайские власти выслать бандероль с пленкой. Через Интерпол. Без согласования со мной, — дыхание комиссара отдавало кьянти и чесноком.
— Мне пора на дежурство, — уклончиво ответил Томмасо и поспешил сбежать в дождь.
Мост между полицейским участком и пришвартованными полицейскими катерами — это первое, что видят приезжающие в Венецию знаменитости. Их перевозят с материковой части на островную, где они попадают в руки комиссара Моранте, который проводит экскурсантов по старому полицейскому участку, в здании которого когда-то располагался монастырь, и провожает вот по этому самому мосту к Большому каналу. Этой ночью, однако, здесь не было никаких знаменитостей, да и вообще никого и ничего, кроме дождя. Томмасо спрыгнул в катер и набрал номер того, чей звонок он пропустил.
— Алло?
— Да, это опять Томмасо. Вы все еще там?
— Да. Да! — голос Джузеппе Локателли звучал встревоженно.
Томмасо выругался про себя. Проклятый дождь, льет так, что ничего не слышно. Он прикрыл рукой свободное от телефона ухо и весь обратился в слух.
— Да, я еще в морге.
— Вы его перевернули?
— Да. У него там…
— Громче! — крикнул Томмасо. — Я вас не слышу!
— У него там отметина. Выглядит безумно странно, похоже на…
Он замолчал, и Томмасо ему помог:
— На татуировку?
— Да.
Томмасо заметил бегущих сквозь дождь коллег, дежурящих сегодня вместе с ним, — Флавио и новенького из Апулии.
— Вы можете сфотографировать на телефон? — спросил Томмасо.
— Могу, да. У меня и фотоаппарат с собой, как вы просили в письме.
Томмасо лихорадочно соображал, что делать. Если он правильно уловил настроение начальника, велика вероятность того, что работать в участке ему осталось недолго. Может быть, настолько недолго, что он не успеет дождаться фотографий, посланных из Индии по почте.