Последний пророк

Вуд Барбара

— Ради всего святого, Фарадей! — взмолилась Беттина, сестра Абигейл. Беттина готовила их роскошную каюту для родов. — Ты ведь врач. Ничего такого не происходит, не сходи с ума. Ради блага своей жены ты должен сохранять спокойствие.

Это был их первый ребенок. Фарадей и Абигейл Хайтауэр были мужем и женой только год. Фарадей волновался.

Они находились на борту корабля, на полпути между Нью-Йорком и Саутгемптоном. Они навещали своих друзей в Лондоне, а теперь, полные надежд и грез, возвращались домой в Бостон, с радостью ожидая появления их первого ребенка. Фарадей умолял свою молодую жену не путешествовать в таком положении, но Абигейл придерживалась современных

взглядов и не считала, что беременность нужно скрывать, что она делает женщину немощной. На корабле были пассажиры, которых шокировал вид молодой женщины, гордо разгуливающей по палубе, чье положение, несмотря на широкий плащ, было слишком очевидным. Фарадей еще больше гордился женой и еще сильнее любил ее.

Роды начались слишком рано, и он испугался. Абигейл была сильной женщиной. Они молились вместе в каюте, которая должна была стать местом рождения их дочери Морганы. Они заранее решили, если родится мальчик, они назовут его Гарольдом, в честь покойного отца Абигейл, а если — девочка, то Абигейл хотела назвать ее в честь Феи Морганы, великолепного миража, который они наблюдали в небе над Сицилией, когда отдыхали там во время своего свадебного путешествия. Абигейл была уверена, что ребенок был зачат именно в ту ночь.

Фарадей, доктор медицины с гарвардским дипломом, был опытным акушером. У него была помощница Беттина, умелая двадцатишестилетняя девушка, старшая сестра Абигейл. Пока корабль скользил по широким водам Атлантики, Фарадей Хайтауэр громко молился Богу, чтобы он помог благополучно разродиться матери и ее ребенку.

Абигейл появилась в его жизни, когда он уже решил, что проведет остаток своей жизни в одиночестве. Ему исполнилось тогда сорок лет, у него уже было имя в обществе. Всецело посвятив себя своим пациентам и лечению, он никогда особенно не думал о любви и семье. И вдруг ярчайшее из светил вошло к нему в хирургический кабинет (Абигейл вывихнула мизинец), и с тех пор он стал ее рабом навеки.

Фарадей был опытным терапевтом, но он все же считал, что лечение должно проходить только в сочетании с верой. Ему очень повезло, ведь он слышал саму Эллен Уайт; ее речь звучала так энергично и убедительно, что он присоединился к адвентистам седьмого дня. Когда в 1905 году была опубликована ее книга «Служение исцелению», он прижал ее к своей груди, а потом читал с таким же религиозным самозабвением, как Библию. В этой книге Эллен Уайт писала, что врач — помощник Христа, истинного руководителя в медицине. Христос поддерживает каждого богобоязненного практикующего врача. И Уайт добавляла, что врач должен принять в свою душу свет слова Божьего, а пациенту надо разрешить наблюдать за тем, как молится его врач и просит помощи у Бога. Это наполнит сердце пациента доверием, и он откроет его навстречу исцеляющей силе Бога.

Фарадей молился во время всей беременности Абигейл: он клал руки на ее растущий живот и обращался к Богу, прося благословить этого ребенка и наделить его здоровьем. Поэтому Фарадея не удивило, что роды его любимой прошли так быстро и легко. Он сидел на кровати и с восхищением смотрел на ребенка на груди Абигейл, чувство любви, покоя и удовлетворения переполняло его душу. Он выглянул в иллюминатор, увидел звезды и вспомнил, что капитан всегда записывает в бортовом журнале даты рождения и смерти своих пассажиров, а также свадьбы.

Фарадей подумал, какая это честь увековечить в бортовом журнале корабля день появления Морганы на свет! Он так сильно этого хотел, что не мог дождаться рассвета, он знал, что второй казначей сейчас был на дежурстве. Когда он уже собрался идти, Абигейл задержала его, попросив остаться с ним.

Но он пообещал, что вернется

через несколько минут. Она выглядела очень печальной. Фарадей вынул из кармана свои часы и вложил ей в руку.

— Считай минуты, моя любовь. Ровно десять минут, — сказал он, постучав по стеклу циферблата. — Когда эта стрелка дойдет до этой цифры, я уже вернусь к тебе. А затем мы вместе помолимся.

Фарадей поспешил в каюту капитана, где находился и второй казначей. Офицер познакомился с пассажиром из каюты первого класса: сорокалетний практикующий врач явно из высшего общества, с отличной репутацией, жил в Бостоне. Фарадей Хайтауэр был высоким и сухощавым, с высоким лбом и носом, который, подумал казначей, мог бы составить конкуренцию самому Юлию Цезарю. Аккуратно подстриженная бородка дополняла его внешний вид.

Фарадей выпалил свои радостные новости, и офицер настоял на том, что они должны выпить по стаканчику хереса за здоровье матери и ребенка. Хайтауэр, последователь Церкви адвентистов седьмого дня, не был трезвенником. Как врач, он знал полезные свойства вина. Они провозгласили тост в честь Абигейл и Морганы, выпили. С дежурства пришел первый помощник капитана и присоединился к ним, они еще выпили один стаканчик за здоровье ребенка. А потом пришел сам капитан, который рано вставал и всегда завтракал перед рассветом. Он отказался от хереса, но со стаканом сока в руке провозгласил новый тост, первый помощник снова наполнил стакан Фарадея. Стакан за стаканом, и уже скоро они весело поднимали тосты за новую жизнь и благословенное чудо рождения. Капитан сам был гордым отцом восьмерых детей.

Хайтауэр никогда в жизни не испытывал такой радости! Какие мужчины замечательные товарищи! Он даже не думал, что жизнь может быть таким великим праздником, а мир — таким прекрасным, благословенным местом. Он ежеминутно клялся в те мимолетные часы перед рассветом и обещал всем, что посадит Абигейл на самый возвышенный пьедестал, а Моргану сделает своей единственной принцессой. Он будет кланяться и послушно служить им обеим до конца дней своих.

— Правильно, правильно! — поддакивали Хайтауэру его новые друзья, и они снова пили, а капитан раздавал всем сигары.

Хайтауэр первым увидел свою свояченицу в дверях.

— Идем скорее, Фарадей! Что-то не так!

Он пулей вылетел из каюты капитана и пробежал вдоль палуб, а потом, спустившись вниз по сходням, наконец добрался до своей каюты. Другие пассажиры тоже сбежались на тревожный крик Беттины. Она была в отчаянии. Она купала малыша, когда началось кровотечение, но Абигейл не издавала ни единого звука, поэтому, когда она вернулась, чтобы позаботиться о своей сестре…

Судовой врач сделал все, что мог, но было уже поздно. Абигейл потеряла слишком много крови. Она лежала без сознания, ее пульс едва прослушивался, и жизнь потихоньку покидала ее. Взяв на руки женщину, которая была единственной любовью его жизни, Фарадей поспешил на палубу, откуда они могли видеть, как благословенное солнце поднимается над горизонтом, окрашивая черные воды в золотой цвет.

— Посмотри туда, моя любовь, — в отчаянии сказал он и повернулся так, чтобы Абигейл могла видеть яркое зарево. — Солнце встает, — добавил он, искренне веря, что никто не может умереть, когда солнце восходит.

Но все же она умерла — в его руках и на восходе солнца. Он долго не мог отпустить ее из своих объятий. Пришлось позвать капитана, привлечь нескольких сильных моряков, которые с трудом освободили тело Абигейл из его рук. Он отказывался верить, что она умерла. Они поклялись быть вместе навсегда. Она была его радостью и весельем, его утешением и надеждой. Как он будет жить без своей Абигейл?