Последний расчет
Шрифт:
– С женой?
Герхардсен кивнул.
– В какое время вы легли?
– Наверное, около четырех. Точно не знаю.
– Удалось выспаться?
– Я спал крепко и сладко, без сновидений. На следующий день проснулся поздно.
– Кто может это подтвердить?
– Наверное, Аннабет, хотя она, по-моему, тоже спала.
– Значит, свидетелей у вас нет?
– Спросите Аннабет. – Герхардсен занервничал. – Я не спрашивал, не страдала ли она в ту ночь бессонницей и не наблюдала ли за мной. И давайте перестанем ходить вокруг да около! Почему бы вам прямо не спросить, не я ли убил девушку, и не покончить со всем?
– Вы ее убили?
– Конечно нет.
Фрёлик замолчал
– Кто предложил пригласить Катрине – вы или ваша жена? – спросил Гунарстранна, снова засовывая жвачку в рот.
– Аннабет.
– Помните, когда вы первый раз встретили Катрине?
Бьёрн Герхардсен досадливо вздохнул и посмотрел на них исподлобья. Детективы молчали. Герхардсен долго думал и наконец решился:
– Впервые я встретил ее несколько лет назад в так называемом массажном салоне – борделе возле Филипстад, на углу Парквей и Мункедамсвей. Заплатил ей полторы тысячи крон за секс. До того я ее не видел. Я понятия не имел, кто она такая, пока она не вошла ко мне, чтобы сделать мне массаж. Она была самой обыкновенной шлюхой, извините за выражение. Уверен, что я забыл бы ее, если бы не…
Он закрыл глаза, как будто подыскивал нужные слова. И поморщился. Гунарстранна и Фрёлик молча наблюдали за ним. Гунарстранна надул пузырь из жвачки, который вскоре лопнул. Герхардсен вздрогнул, восприняв это как знак, что пора продолжать.
– Когда ей предложили пройти курс лечения в «Винтерхагене», Аннабет пригласила ее к нам домой. Я ее не узнал, но, по-моему, она меня узнала. Потому что она сбежала из центра вскоре после того, как увидела меня. Повторяю, я ее не узнал. Я видел тощую наркоманку, бледную, дрожащую. Аннабет попросила ее помочь с покупками. В тот же вечер она убежала из общежития. Ее не нашли…
– И вы решили, что она сбежала после того, как узнала вас?
– Да.
– Когда вы пришли к такому выводу?
– Позже, но я еще до этого дойду.
– Продолжайте.
– Нашел ее я. Я поехал в центр города на совещание, а оттуда отправился на Банкпласс, где собирался снять проститутку. Произошло это примерно через три недели после ее побега. Я не знал, что это она, пока она не села в машину. Мы договаривались о цене через окошко…
– Значит, вы ее сняли?
– Да… Она, не говоря ни слова, подсела ко мне в машину, я и понятия не имел, кто она такая. Мы ехали по Биспекайя; я высматривал место для парковки, где нам бы никто не помешал. Потом я повернулся к ней и вдруг узнал. Она громко расхохоталась; ей доставило удовольствие мое потрясение. Тогда же она напомнила мне о нашей встрече в массажном салоне. Она тогда еще много всего наговорила, я точно не помню, но суть заключалась в том, что я плохой. Я возразил: я ведь никогда не изображал из себя святошу. Потом мне расхотелось пользоваться ее услугами. Я предложил отвезти ли ее в реабилитационный центр. Она поинтересовалась, расскажу ли я сотрудникам о том, где и как мы с ней встретились. Я ответил, что никаких трудностей не возникнет; скажу, что случайно столкнулся с ней в городе. Она спросила, не интересно ли мне, что скажет она… в разговоре с Аннабет. Мне показалось, что разговаривать больше не о чем. Я предложил ей уйти, а деньги, которые я ей дал, оставить себе. Я предложил ей еще денег… Она сидела и молча глазела на меня. – Герхардсен снова помолчал, как будто дошел до самого трудного места, и медленно продолжил: – Я спросил, не отвезти ли ее назад в центр, но она отказалась и добавила: она не хочет быть моей должницей. Она дважды повторила, дословно: «Я не хочу быть твоей должницей». Потом она сделала мне минет и вышла из машины.
В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы Бьёрн Герхардсен откашлялся и заговорил:
– Должен добавить, что через несколько дней она сама объявилась в реабилитационном центре и приступила к курсу реабилитации. Недавно ее официально признали «чистой». За то время, что она проходила лечение, она окончила школу, нашла работу… Судя по сведениям, которые до меня доходили, все считали ее во всех отношениях личностью замечательной.
– После того были у вас с ней сексуальные контакты?
– Ни разу.
– Как… – Гунарстранна перебил Фрёлика, лопнув еще один пузырь из жвачки и сказав: – Меня интересует одна деталь в связи с вашей встречей с Катрине.
Герхардсен поднял голову.
– В вашем рассказе угадываются перепады настроения. Вы заехали в квартал «красных фонарей», сняли проститутку, которая вам приглянулась, и вдруг испытали шок, узнав ее. Потом между вами состоялась… своего рода дискуссия на тему… ну, скажем, нравственности. Вы считаете себя представителем норвежского среднего класса… Во всяком случае, с ней вы играли роль представителя так называемого нормального мира, образцового гражданина. Тот же типаж олицетворяет и ваша жена, когда принимает пациентов… – Гунарстранна изобразил пальцами обеих рук кавычки. – Ну да, вы представляете для пациентов центра нормальный мир, нравится вам это или нет. Значит, вы и ваша жена волей-неволей становитесь образцами, которым должны подражать ваши пациенты!
– Конечно, – перебил его Герхардсен. – Только не нужно читать мне мораль!
– Я не читаю вам мораль, – возразил Гунарстранна. – Я просто думаю о том, как менялось ваше настроение, когда вы сидели с ней в машине. Я пытаюсь представить себе, какие сигналы вы посылали друг другу во время разговора. Вначале вас переполняла похоть, захотелось перепихнуться по-быстрому… Вы сняли на Банкпласс какую-то шлюху. Договорились о цене, не выходя из машины, она села к вам, и вдруг – удар! Вы узнали ее. Затем вы вступаете с ней в своего рода нравственный спор. Вам захотелось купить себе индульгенцию. Вы предложили ей принять деньги без оказания каких-либо услуг. Но она все же обслужила вас, потому что не желала оставаться вашей должницей. Ее поступок вызвал у вас удивление. Я правильно вас понял?
– Это ваши слова, не мои, – отчужденно ответил Герхардсен.
– Но вы согласны, что все произошедшее можно описать именно так?
– Не спорю.
– А через два дня она добровольно вернулась в центр к вашей жене и согласилась на долгосрочный курс лечения и реабилитации?
– Да.
– Как по-вашему, что произошло между вами в машине – с психологической точки зрения?
– А сейчас что вы имеете в виду?
– Ну, какие роли вы там играли? Вы, альфа-самец, купили сеанс орального секса у опустившейся наркоманки, которая за дозу готова на что угодно?
– Я никогда не думал об этом в таком смысле.
– Вы уверены? – спросил Гунарстранна. – Как по-вашему, кто из вас, в психологическом смысле, одержал тогда верх?
– Я никогда не думал об этом в таком смысле, – повторил Герхардсен, – но, наверное, она. Лично мне не терпелось оттуда убраться. – Видя, что его собеседники молчат, он продолжал: – Или… может быть, вначале… когда я не узнал ее, она ожидала, что я ее узнаю. Должно быть, она узнала меня, когда я остановил машину и опустил стекло. По-моему, ей показалось, что она… – настал его черед изображать пальцами обеих рук кавычки, – одержала верх в психологическом смысле… потому что она меня узнала. Заявляю вам с абсолютной уверенностью, что я почти ничего не почувствовал, когда понял, кто она такая…