Последний расчет
Шрифт:
– Чего вы от него хотели, когда пришли к нему на следующий день после звонка Катрине?
– Хотела убедиться, что Рейдар не рассказал ей обо мне, то есть об отношениях между Хелене и мной. Я знала, что Катрине рано или поздно найдет его. И если она найдет Рейдара, то всплывет мое имя. Настоящая катастрофа для нас обеих. Мне нужно было сначала поговорить с Рейдаром. Нужно было уговорить его ничего не рассказывать Катрине обо мне.
– По-вашему, Буэнг знал, что Хелене убили вы?
– Конечно.
– Но он вас не выдал.
– Нет, не выдал.
– Вот и мне он ничего про вас не сказал. Вы до сих пор любите Рейдара Буэнга?
Сигри Хёугом растянула губы и рассмеялась
– «Вы до сих пор любите его?» – передразнила она. – Старый дурак, ханжа проклятый! – Она стиснула кулаки. – Что вас интересует на самом деле? Какого дьявола вы пристаете ко мне с вопросами? Хотите знать, не скучаю ли я по старику, который не может ходить без посторонней помощи? Скучаю ли я по физической близости с таким человеком?
– Я спросил, любите ли вы его, – невозмутимо, как и прежде, ответил инспектор.
Они устроили дуэль взглядов. Наконец Сигри Хёугом ответила:
– Какая разница? Я разрушила свою жизнь. Полжизни я живу с человеком, который считает любовь просто мышечными сокращениями и обменом физиологическими жидкостями. – Она посмотрела в потолок и глубоко вздохнула. – А знаете, я понятия не имею, любила я Рейдара или нет. Понятия не имею! Я давно не испытываю по поводу любви никаких иллюзий. Наверное, тогда… в молодости, я еще верила в любовь… Мне показалось, что я выбыла из игры… Вам бывало так плохо, с похмелья или от болезни, что хотелось умереть, лишь бы избавиться от мучений? Примерно так я себя чувствовала. Но похмелье быстро проходит, а мое состояние не проходило. По вечерам я отправлялась гулять. Забиралась в безлюдные места и колола себя булавками… и визжала, стараясь избавиться от своих мучений… такая была любовь. А сейчас? Я уже не знаю. Не знаю, что важно, а что нет. И хуже всего то, что я уже не помню, какая я была раньше… я утратила часть души, которую считала самой драгоценной. – Сигри стиснула зубы и процедила с ненавистью – в углах губ выступила слюна: – Только одно с тех пор не изменилось и уже не изменится никогда… Ненависть к Хелене!
– Сейчас вы ненавидите ее так же сильно, как тогда?
– Ну вот, вы опять за свое, – вздохнула она и закрыла глаза. – Иногда – да. Но чаще – нет.
– Ничего не выйдет, – вдруг сказал Гунарстранна.
– Что не выйдет?
– Вам не удастся свалить все на мертвую Хелене.
– Что вы имеете в виду?
– По-моему, вы приберегаете ненависть и горечь для кого-то другого.
Сигри медленно покачала головой.
– Сигри, до меня вы ведь рассказывали о том, что было, кому-то еще?
Сигри метнула на него настороженный взгляд:
– С какой стати вы вдруг обращаетесь ко мне так фамильярно? Чего вы сейчас хотите? – спросила она, но быстро закрыла рот, словно боясь наговорить лишнего.
– Я знаю, кто убил Катрине, – тихо сказал инспектор. – И вы тоже знаете.
Ее серебристые волосы блестели на солнце.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Кроме того, у меня раскалывается голова. Пожалуйста, уходите.
– В субботу Катрине вам позвонила, – продолжал Гунарстранна, продвигаясь на шаг ближе к ней. – Она рассказала вам о Стамнесе. Рассказала, кто ее мать, и о Реймонде Скёу, который вломился к ней в офисе и потребовал денег. Представляю, какое потрясение вы пережили… Но вы не имели права никому рассказывать о звонке Катрине! Рассказав обо всем ему, вы подписали ей смертный приговор. Вы ведь догадывались, не так ли?
Сигри закрыла глаза.
– Ни о чем я не догадывалась… В воскресенье я пошла навестить Рейдара, чтобы подготовить его к визиту Катрине. Мне даже в голову не приходило, что Катрине уже нет в живых.
– Но вы должны были знать об этом!
– Вы дьявол! – сказала она и повторила: – Вы дьявол.
– Вы отправились к Буэнгу, хотя знали, что она мертва.
Сигри молчала.
– Может быть, он убил Катрине, защищая вас? И наверняка считает себя настоящим рыцарем… Только все напрасно. Вы так же хорошо, как и я, знаете, что ее убил он.
– Допустим, я все знала, – с горечью проговорила она. – И что? Ее можно воскресить? Тогда какой смысл жалеть? Значит, по-вашему, он стремился меня защитить? Ха! – Она хрипло расхохоталась и прищурилась. – Вам не приходило в голову, что он хотел защитить себя?
На несколько секунд он замер, потом глубоко вздохнул и сделал два шага вперед. Она повернула к нему голову, как будто удивляясь, как ему хватает наглости до сих пор оставаться в ее доме.
– Да вы подумайте, только представьте себе на минуту. – Ее рот скривился в презрительной гримасе. – Вы только представьте! Правда вам и в голову не приходила!
– Сигри Хёугом, – произнес инспектор полиции Гунарстранна, – вы арестованы за убийство Хелене Локерт. Будьте добры, идите со мной добровольно.
Глава 44
Больно
Трамвай оказался набит битком. Ни одного сидячего места. У дверей и в проходе пассажиры стояли прижавшись друг к другу вплотную. Его притиснуло к девице в красной майке без рукавов. Она высоко подняла руку, вцепившись в петлю на металлической штанге. Волосы под мышками завивались и были влажными от пота. Он посмотрел ей в лицо. Под глазами она нарисовала некрасивую желтую полосу. Волосы обесцвечены, но темные корни выдают их истинный цвет. На повороте он заглядывал в вырез ее майки, в котором виднелись две маленькие грудки с огромными, раздутыми сосками. Он невольно вспомнил ту, другую девушку и как она билась и дергалась под ним – все слабее и слабее, как пойманная рыба на дне лодки. Он посильнее придавил ее коленом, и она наконец затихла.
Какой-то звук. Он вздрогнул, заметив, как смотрит на него крашеная блондинка. Наверное, звук издал он. Он кашлянул и отвернулся, чтобы его не запомнили.
Снаружи оказалось так же жарко, как и в трамвае. И даже еще жарче, только не так душно; дышалось легче. Стоя на тротуаре и глядя трамваю вслед, он вновь почувствовал на себе взгляд блондинки. Вот почему всегда нужно учитывать непредвиденные обстоятельства – например, выходить из трамвая на две остановки раньше.
В такие дни, как сегодня, горожане спешат насладиться чудесной погодой. Зато старики в жару предпочитают посидеть в теньке. Первый раз, проходя мимо, он попытался заглянуть в приемную. Ему показалось, что там почти никого нет. Он прошел один перекресток, потом другой, чувствуя, как учащается дыхание. По спине пробежали мурашки. Он остановился, вытянул руку с растопыренными пальцами. Нет, не дрожит. Просто он напряжен. Напряжение – хороший признак. Совсем скоро, через полчаса, ему придется проявить самообладание. Операция, которая ему предстоит, будет самой легкой из всех и одновременно самой сложной… Впервые у него засосало под ложечкой от предвкушения. Он точно знал, что исходом операции будет смерть.
На следующем перекрестке он повернул налево и прошел еще один квартал. Потом снова повернул налево и направился назад, к дому престарелых.
Сигри Хёугом торопливо прошла к двери, что находилась слева. Гунарстранна последовал за ней. Они очутились в столовой, обставленной в традиционном норвежском стиле: буфет у стены, посередине большой обеденный стол с восемью стульями… У следующей двери она остановилась и обернулась с удивленным видом.
– Вы что же, идете за мной?