Последний римлянин (Боэций)
Шрифт:
Фортуна, хотя отчасти и сохраняет античные "одеяния", у средневековых писателей довольно мирно "уживается" со всемогущим богом-творцом, беря на себя роль орудия божественного управления, божественной справедливости. Теологическое развитие этой идеи дано Фомой Аквинским в его "Сумме теологии". Однако, указав на то, что все представляющееся в земном мире Фортуной или случаем имеет истинную причину в божественном провидении, он все же не отвергает полностью необходимость пользоваться дарами Фортуны, или мирскими благами, т. е. богатством, властью, славой, если они выпадают на долю
Предвозрожденческие тенденции более полно и ярко проявились у Данте, давшего развернутое описание Фортуны в VII песни "Ада", где он повествует о грешниках, "кто недостойно тратил и копил":
...Что есть Фортуна, счастье всех племен
Держащая в когтях своих победных?"
"О глупые созданья,- молвил он,-...
Тот, чья премудрость правит изначала, {133}
Воздвигнув тверди, создал им вождей,
Чтоб каждой части часть своя сияла,
Распространяя ровный свет лучей;
Мирской же блеск он предал в полновластье
Правительнице судеб, чтобы ей,
Перемещать, в свой час, пустое счастье
Из года в год и из краев в края,
В том смертной воле возбранив участье,
Народу над народом власть дая,
Она свершает промысел свой строгий,
И он невидим, как в траве змея.
С ней не поспорит разум ваш убогий:
Она проводит, судит и царит,
Как в прочих царствах остальные боги.
Без устали свой суд она творит:
Нужда ее торопит ежечасно,
И всем она недолгий мир дарит.
Ее-то и поносят громогласно,
Хотя бы подобала ей хвала,
И распинают, и клянут напрасно.
Но ей, блаженной, не слышна хула:
Она, смеясь меж первенцев творенья,
Крутит свой шар, блаженна и светла".
У Данте, хотя над Фортуной возвышается бог, она не безвольное орудие, осуществляющее его замыслы. Фортуна - сила вполне автономная, управляющая миром поднебесным. Тем самым в каждом ее движении уже не усматривается прямое божественное вмешательство, в нем теперь не обязательно искать сокровенный безотносительный моральный смысл, что открывает для человека возможность самому оценивать, принимать или не принимать Фортуну (именно этот мотив имел особое значение в боэциевой концепции Фортуны).
Идея противоборства или возможного союза с Фортуной начинает доминировать в ренессансном мировоззрении. Людям Возрождения, которым было свойственно острое индивидуальное переживание действительности, высокая самооценка и вера в человеческие возможности, более близкими оказались абсолютизация Боэцием в Фортуне изменчивости и непредсказуемости, олицетворения случая, способного даровать счастье, удачу или принести несчастья, случая, который надо преодолеть или не упустить, и, наконец, призыв противостоять Фортуне, полагаясь лишь на собственные силы. {134}
Боэциевы мотивы получают развитие в сочинении первого гуманиста поэта Франческо Петрарки "О средствах против всякой Фортуны". "Индивидуальное переживание действительности, символизированной Фортуной, порождает целиком личное, эмоционально окрашенное, чаще
В этих условиях переосмысляется развитое Боэцием понимание взаимоотношения мудрости и судьбы. Большое значение придается не мудрости как таковой, не созерцанию, а доблести и действию, способности не только противостоять Фортуне, но обуздать ее и обратить на пользу себе, иным становится и этический идеал. Однако линии, ведущие к "последнему римлянину", прослеживаются в "Изгнании торжествующего зверя" Джордано Бруно, в котором восхваляется торжество Фортуны в мире, создается ее своеобразный аллегорический апофеоз. Завершающее "историю" Фортуны в эпоху Возрождения сочинение как бы перекликается с "Утешением", замыкавшим античность и знаменовавшим начало средневековья.
"Прекрасный мир
с прекрасными частями"
Разум - это истинный бог Боэция, однако было бы неверно представлять автора "Утешения" сухим рационалистом. В не меньшей степени, чем стройностью логических конструкций, он мог и наслаждаться красотой мира, образно и поэтично воспевать в великолепных гимнах, и анализировать ее с помощью философских методов. Не случайно эстетические воззрения - важная часть философской системы "последнего римлянина", которого можно считать в определенной степени и одним из основоположников средневековой эстетики.
Мысль о прекрасном постоянно волновала Боэция. Ответы на вопросы о том, в чем заключена гармония мира, гармония мира и человека, что такое красота и каковы ее конкретные проявления, он искал, начиная с {135} ранних сочинений - "Наставления к арифметике" и "Наставления к музыке", и даже ожидание казни не сделало его мироощущение мрачным и пессимистическим. До последнего часа философ верил в неизбежность торжества разума, блага и красоты.
В эстетике Боэция можно условно выделить три основных раздела: 1) учение о числе как эстетическом первопринципе и его модификациях; 2) музыкальную эстетику, в которой основное внимание уделено рассмотрению гармонии, определению музыки и ее задач (более широко - искусства вообще), психологическому и моральному воздействию музыки на человека; 3) раскрытие понятия эстетического предмета, завершающееся своеобразной иерархической концепцией прекрасного.
Отправной точкой эстетики Боэция, как и его философской системы в целом, является представление о том, что мир устроен по образу, покоящемуся в высшем разуме: "Происхождение всего сущего и то, каким образом все движется, причины, порядок, формы берут начало из неподвижности божественного разума... Заключенный в круг своей простоты, он располагает образом многообразия всего сущего"1. Этот первообраз отождествляется Боэцием с числом (в этом он следует пифагорейско-платоновской традиции, придававшей исключительное значение не только математическому выражению мировых связей, но и их математическим основаниям).