Последний рыцарь империи
Шрифт:
Был полдень и в кафе было занято лишь несколько столиков. Судоплатов сразу заметил, что в одном углу два столика были сдвинуты, за ними трапезничали два человека. Перед ними стояли еще двое, и явно при оружии. И они о чем-то громко говорили.
Иосиф усадил гостя в противоположной части небольшого зала, затем пошел к барной стойке, чтобы поприветствовать хозяина и заодно сделать заказ.
В это время один из гостей, тот, к которому обращались стоявшие, швырнул в ближайшего охранника
– Прости, батька, прости, просрали сегодня москалей, – заголосили сразу оба, падая на колени.
– Уйдите с глаз моих, простого дела уже поручить никому не могу.
И подручные, сначала вернув батьке сапог, пулей выскочили из зала.
В это время с двумя полными бокалами пива к столу, где сидел Судоплатов, подсел и Майен.
– Ваших следователей, как я понял, потеряли… – сказал он улыбаясь. – Сетуют, что к зданию дипмиссии выставлена полицейская охрана. Я вам скажу больше, вышло распоряжение власти о временном запрете проводить во Львове митинги и собрания. Даже священникам предписывается в проповедях временно не касаться политических вопросов.
– Выходит, что Советы для Польши сейчас меньшее зло?
– Просто вы, русские, более предсказуемые, чем, например, немцы. И у вас все на лице написано… Когда вы врете, то краснеете. Совестливые очень, – ответил Иосиф, улыбаясь.
– Есть такое. А кто, кстати, этот батька, что позволяет себе в общественном месте разбрасываться сапогами?
– Степан Шухевич с братом Романом, который будет адвокатом этого гимназиста. Я так понимаю, что вы будете присутствовать на суде?
В это время Судоплатов впервые в своей жизни попробовал пиво. И, отхлебнув большой глоток, чуть не поперхнулся.
– Понимаю, вопрос глупый…
Суд над Лемиком – убийцей секретаря советского консула во Львове, продолжался недолго из-за признания подсудимого. Он был приговорен к высшей мере наказания, но, ввиду его молодости, позже приговор был заменен на пожизненное заключение.
И вот журналисты с фотокамерами и киноаппаратами суетятся у крыльца здания, в котором проходило судебное совещание. Можно было увидеть выходящего из здания консула, которого в этот день охраняла польская полиция. Именно к нему в первую очередь и бросились журналисты.
На крыльцо вышли и следователи из Москвы, а вслед за ними и Судоплатов с Иосифом.
У крыльца стояла и небольшая толпа продолжавших скандировать лозунги националистического характера. Правда, в этот день польская полиция не давала им возможности проявлять излишнюю активность.
– Ты сейчас куда? – поинтересовался Иосиф у столичного коллеги.
– Нас пригласил консул, а затем на вокзал. Наш поезд отходит в 16.00.
– Если ты не против, я приду тебя проводить…
– Не против, меня еще никто и никогда в жизни не провожал. Ты будешь первым…
И оба улыбнулись.
В зале приемов был установлен уже закрытый и украшенный гроб с телом убитого Алексея Майлова. В соседнем кабинете накрыт поминальный стол. Там же находились все работники консульства и трое приезжих из Москвы.
– Товарищи, сегодня мы одержали пусть и не большую, но победу! – начал консул, держа в руках наполненную рюмку. – Не сложно было заметить, как польский суд разумно пресекал любую попытку перевести уголовное дело в разряд политического и не давал националистам возможности возбуждать население Львова против Советского Союза. Но, прежде чем мы поднимем бокалы за эту победу, я предлагаю помянуть нашего погибшего товарища Алексея Майлова, чье тело мы сегодня проводим в Москву.
Все молча выпили.
В присутствии московских следователей гроб с телом Майлова погрузили в специальный вагон. Когда вагон закрыли, чекисты поднялись в соседний, где у них были забронированы места в отдельном купе.
– Ты видел нашего журналиста? – спросил эксперт следователя прокуратуры, когда они шли по вагону в сторону своего купе.
– Что он тебя так интересует?
– Он весь день с каким-то молодым евреем общается, – пояснил эксперт.
– Может, у них любовь, – произнес следователь, уже улыбаясь.
– Да идите вы, я в своем рапорте об этом обязательно сообщу, – пробурчал чекист и, прежде чем войти в свое купе, огляделся по сторонам.
Когда дверь купе за ними закрылась, то с противоположной стороны в вагон вошли Павел и Иосиф.
– Пора, наверное, прощаться, – сказал Судоплатов, открывая свое купе, расположенное по соседству с купе, в котором находились следователи.
– Я договорился с проводником, и если ты не будешь против, проеду с тобой до следующей станции… – сказал Иосиф и достал из своего портфеля бутылочку коньяка.
– Приятно, конечно, но предупреждать надо, я бы приготовился к торжественным проводам, – сказал чекист, потом открыл свой портфель и достал те самые газеты «Известия», которые ему передал перед отъездом Слуцкий. – Тогда я до вагона-ресторана и обратно, а ты пока почитай мои вирши… – И, улыбнувшись, Судоплатов вышел из купе.
Поезд тронулся. Иосиф раскрыл газету и стал внимательно просматривать заголовки. Вот он увидел статью своего нового знакомого и начал ее читать. Через некоторое время раздался стук в дверь.
– Открыто… или у тебя руки заняты?
Иосиф, продолжая держать в руках газету, встал и открыл дверь купе.
Сначала он увидел незнакомого мужчину, а затем услышал и сам выстрел.
Когда с пакетом, полным снеди, Судоплатов вошел в свой вагон, навстречу ему бежал взволнованный проводник.
– Что-то случилось? – спросил его чекист.
– Там ваши соседи и ваш, я так понимаю, товарищ… Убиты. Я к начальнику поезда.
Павел открыл дверь своего купе. Молодой журналист лежал на полу, а его рубашка уже была пропитан кровью.