Последний рыцарь короля

Линдт Нина

– Да я живу там. Время от времени, – Артур никогда не распространялся по поводу своей работы и жизни в Германии. Все, что мы знали – это то, что его отец работает в министерстве образования Германии, и лишь могли предполагать, чем занимается Артур. Все попытки выведать истину о его работе заканчивались провалом – Артур всякий раз ловко уклонялся от этой темы. Мы все подозревали, что Николай Палыч как близкий друг Артура наверняка знает о нем больше, но наш историк деликатно хранил тайну. Однажды в экспедиции девчонки, которые были неравнодушны к Артуру, шутливо окружили его и сказали, что не отпустят, пока он не расскажет, кем работает, на что Артур, улыбаясь, ответил, что тайну о своей профессии он откроет только той, с кем решится создать

семью. Девчонки игриво потребовали, чтобы он выбрал кого-нибудь из них, мол, выбирать есть из чего, все разные, все красивые и умные. Спас Артура неожиданно вмешавшийся Вадик, который посоветовал ему не выбирать никого, потому что «эти все одинаковые – какую бы ты не выбрал, наутро после первой брачной ночи о твоей профессии будет знать весь земной шар». Девчонки тогда ужасно обиделись на Вадика, и ему серьезно досталось в тот же вечер: на его голову, когда он сидел на пригорке, наслаждаясь степным закатом, вылилось целое ведро воды. Когда Вадик обрел дар речи, он объявил трехдневную вендетту: в течение этого времени он ходил по лагерю с бутылкой и поливал из нее всех особей женского пола, которые встречались на его пути, вне зависимости от того, были они причастны к его вынужденному купанию или нет. Визг и смех девчонок раздавались то тут, то там, и можно было безошибочно определить, где находится Вадик. Артур и его жизнь в Германии так и остались для нас загадкой. В общем, несмотря на его общительность, мы о нем знали мало – «человек-загадка», так прозвала его Катя.

– Что же вас привело в Россию? – вновь сглаживая фразу о своей жизни в Германии, поменял тему Артур.

Барон бросил на него свой лукавый взгляд и быстро заговорил на немецком. Мы с Катей молча наблюдали за их разговором, не понимая практически ничего, но видно было, что Артуру приятно общаться с бароном.

– Но я вижу, что ваши друзья заскучали, – обратился к нам по-русски барон. – Вы не будете против, если я присоединюсь на время к вашей компании? Мне никогда не предоставлялась возможность поговорить с русскими студентами, я совершенно не представляю себе, чем вы дышите, что вас волнует.

– Дышим мы воздухом, господин барон, – серьезно начал Вадик, Катя прыснула, я улыбнулась.

– А волнует нас, – ответила я, желая поскорее избавиться от его общества, – что мы отстали от группы. Так что, извините, барон, но не думаю, что вам будет с нами интересно.

Я подхватила Вадика и Катю под руки и всем своим видом дала понять, что тороплюсь.

– Вы очень нелюбезны, сударыня, – заметил барон. – А в Средние века, которые вы изволили назвать Темными, подобная нелюбезность посчиталась бы за грубый недостаток в воспитании.

Я вспыхнула, барон, заметив мой гнев, довольно искривил губы в улыбке.

– А вы, Катерина, тоже считаете, что мое вмешательство крайне неуместно? – обратился барон к Кате, подняв черную бровь, отчего выражение его лица стало еще более лукавым.

Катя вздрогнула, как будто ее ужалили.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила она.

– Я горжусь своим прекрасным слухом, сударыня, – легко ответил барон фон Гаутштазе и тут же добавил, обращаясь уже к Вадику:

– Я думаю, что вам было бы интересно посмотреть на зал, посвященный Крестовым Походам. Наверное, вы, как и я, в детстве увлекались рыцарской тематикой. Думаю, что каждый мальчишка мечтал оказаться в тех временах, взять в руки меч… Помню, когда я был маленьким, я часто играл в рыцарей с мальчишками во дворе.

Барон отобрал у меня руки Кати и Вадика, и увлек их за собой. Мне показалось, что он сделал это специально, чтобы позлить меня. Рука Артура ласково легла на мое плечо и слегка его сжала. Я подняла голову.

– Не злись, – сказал Артур, улыбаясь, – он же просто хочет поговорить с кем-то. Давай составим ему компанию, уверяю тебя, фон Гаутштазе неплохой человек. Он немного странный и иногда колок в выражениях, но он много сделал для талантливых людей в России и за рубежом. Его стоит уважать хотя бы за щедрость к таланту.

Артур и я двинулись следом за бароном и нашими друзьями. Артур, до этого довольно сдержанный со мной, позволил себе приобнять меня за плечи и вел или даже тащил меня в зал крестовых походов, в то время как Николай Палыч и остальные исчезли из виду, направившись по коридорам дальше. Я умоляюще смотрела им вслед, но Артур был непреклонен – и мы все приближались к человеку в черном костюме с лукавым выражением лица.

Впрочем, вскоре барон обезоружил меня, сказав без лести и очень просто:

– Вы, Ольга, мне напоминаете портрет одной дамы, которая была весьма известна в Средние века. Слава о ее добродетели и красоте облетела многие страны, жаль, что на этой выставке нет репродукции ее портрета.

Как ни хотела я сохранить предубеждение и суровость в сердце, но они исчезли в тот же миг. Артур оказался прав, барон Фридрих фон Гаутштазе был человеком интересным во всех отношениях. Он рассказывал нам о походах с увлечением и страстью, так же захватывающе интересно, как и наш историк. Вадик слушал его, раскрыв рот, казалось, барон затронул в его душе живую струну, которая давно молчала, и глаза Вадика блестели от восторга.

Он покорил нас всех, легко и просто, победив недоверие и холод. И история музейных экспонатов, выставленных в витринах, обрастала красочными деталями. Не мы одни были заворожены рассказом барона – вокруг нас собралась толпа любопытных слушателей, которые старательно делали вид, что изучают предметы под стеклом и ничего не слышат.

Он все рассказывал и рассказывал, и вдруг, прервавшись на самом интересном месте, умолк и озабоченно посмотрел на часы. Вскрикнув от удивления что-то вроде «Майн гот!», он виновато сказал нам:

– Прошу прощения, друзья мои, но, кажется, мне пора. Я совсем забыл за такой приятной беседой, что дома меня ждут гости. Ай-яй-яй, очень нехорошо! Нехорошо!

И он, озабоченно качая головой, пошел от нас прочь.

– Барон! Подождите! – крикнул Вадик и догнал его. Мы последовали следом.

– Быть может, – говорил Вадик, торопясь, – вы расскажете нам, чем все закончилось? Хотя бы в общих чертах? Мы вас проводим до выхода…

– Друзья! – торжественно обратился к нам барон, внезапно останавливаясь, так что мы чуть не налетели на него. – У меня есть предложение получше: что если вы поедете со мной? У меня сегодня в доме светский прием, что-то вроде бала, но, честно говоря, все эти приемы для меня так скучны… Я бы мог поприветствовать гостей, а после уединиться с вами в кабинете, и пока они будут развлекаться, я бы рассказал вам до конца историю не только пятого похода, но и оставшихся трех. Ну так что? Пусть вас не смущает, что мы мало знакомы, кажется, русские не столь доверчивы к иностранцам (тут его взгляд метнулся на миг в мою сторону), и это понятно в силу ваших исторических особенностей. На вашу страну часто нападали, это не могло не отразиться на характере нации… Поверьте, я с гораздо большим удовольствием буду общаться с вами, нежели с другими гостями, прошу вас, не лишайте меня возможности продемонстрировать вам немецкое гостеприимство.

Предложение барона меня смутило. Вадик, ясное дело, был готов следовать за ним повсюду до тех пор, пока барон не закончит свой рассказ, но я не жаждала провести вечер в незнакомом доме в компании странного мецената. Катя, недолго думая, поддержала готовность Вадика ехать – она девушка рисковая и с удовольствием участвует в интересных и неопасных приключениях. В общем-то, мне в тот вечер особо делать было нечего, но все же я в таких делах более осторожна. Артур тоже согласился ехать, барон пообещал, что нас потом развезут по домам. Уговоры друзей оказались сильнее моего недоверия и предосторожности, и я, наконец, согласилась. Хотя, размышляла я, уже следуя за бароном к выходу, никто не мешал мне отказаться, а им поехать к нему втроем. Если бы я тогда знала, чем обернется для нас четверых эта поездка!