Последний самурай
Шрифт:
Каждый день вместо прогулки я беру его с собой покататься по кольцевой линии, — дома просто невыносимый холод. А печатать можно и по ночам, когда он уже спит, вот только пользоваться газовым отоплением 20 часов в день мы себе позволить не можем. Он терпеть этого не может, потому что я не разрешаю ему брать с собой словарь Кандиффа. Ужасно.
Помню, лет десять, а может, восемь назад я ехала по кольцевой и читала книгу по древнегреческой этике, и вдруг поезд остановился на Бейкер-стрит. Мягкое и приятное золотистое освещение; было около 11 утра и очень тихо. И я подумала тогда: Да, жить жизнью мысли и духа — вот истинное
Сегодня это кажется абсолютно невозможным, учитывая, что Л. встревает каждую минуту, чтобы спросить, что означает то или иное слово. Он в плохом настроении, потому что ненавидит спрашивать: полагаю, подозревает, что если будет часто задавать вопросы, завтра я заставлю его засесть за словарь Гомера. Джеймс Милл умудрился написать историю Индии, оказывая в перерывах помощь маленькому Джону в освоении лексики. Но ему не приходилось нагружать складную коляску — двойной детский складной стул на колесиках — маленькой библиотекой. Мало того что на ней лежали горы книг, еще сидел маленький мальчик в компании с Мерзким, Бердманом-младшим & Крошкой. Не было у него в доме ничего подобного, но даже несмотря на все преимущества — наличие жены, слуг & камина в комнате, — он временами терял терпение и впадал в ярость. Имя Мерзкий носила трехфутовая плюшевая горилла; Бердманом была не кто иная, как двухфутовая черепаха, ошибочно названная производителем Донателло. А Крошка — дюймовая резиновая мышка, которая терялась по 30—40 раз на дню.
Даже когда Людо меня не отрывал, к нам частенько подходили люди. Иногда игриво поругивали его за то, что раскрашивает своими маркерами книгу. Иногда смотрели, изумленно вытаращив глаза, как он ее читает. Видно, не осознавали, что ведут себя по отношению к нему не лучшим образом. Вот, к примеру, и сегодня подошел один человек и игриво заметил: Нельзя раскрашивать книжку.
Л.: Почему нельзя?
Игривый: А вдруг кто-то захочет ее почитать?
Л.: Но это я ее читаю.
Идиот подмигнул мне с самым идиотским видом: Вот как? Ну и о чем же она?
Л.: Я дочитал до того места, где они отправляются в страну мертвых. И еще там она превращает их в свиней, и еще они идут к царю ветров, и еще там они заостряют в огне палку и выкалывают этой палкой глаз Циклопу, потому что у него только один глаз и если его выколоть, то он ослепнет.
Идиот самым игривым тоном: Что было не очень-то красиво с их стороны, верно?
Л.: Ну, знаете, если кто-то собирается тебя сожрать, то не думаешь о том, красиво это или нет. Убивать в целях самообороны вполне допустимо.
Тугодум (медленно соображая, вытаращив глаза): Вот это да! Чтоб мне пусто было!
Л. (в пятисотый раз на дню): И что это означает?
Тугодум: Это означает, что это просто поразительно. (Ко мне): Скажите, а вас не тревожит, что с ним будет, когда он пойдет в школу?
Я: Ужасно. Я просто в отчаянии.
Тугодум (сочувственно): Не вижу повода для сарказма.
Л.: Вообще это не такой уж и трудный язык. Алфавит явился прообразом для английского письма, так что они очень похожи.
Тугодум изумлен и таращит глаза на этого младенца, знатока Гомера. Он изумленно смотрит на меня и спрашивает разрешения присесть.
Поезд въезжает на станцию Эмбэнкмент. Я кричу — «Нет выхода!» — и выскакиваю на платформу, толкая перед собой детский складной стул на колесиках.
Л. делает то же самое, затем бросается к лестнице, над которой висит знак: «Нет выхода». Я бегу за своим ребенком, мать бежит за своим ребенком. Мы ныряем за угол и ждем, пока поезд не отъедет от платформы, а потом возвращаемся на нее и покупаем по пакетику жареного арахиса.
Нет, конечно, Л. далеко не все время читает «Одиссею». Стульчик на колесиках до отказа загружен книгами. Среди них — «Белый Клык», «ВИКИНГ!», «Собаки холодного Севера», «Тар-Куту», «Собаки монгольских степей», «Черные собака Дакоты» Пита, а также — «ПЛОТОЯДНЫЕ»,
«ХИЩНИКИ», «КРУПНЫЕ КОШКИ» и «Дом на Пуховой опушке». Недавно он в третий раз прочитал «Белый клык». Время от времени мы сходим с поезда, и он бегает по платформе взад-вперед. Иногда считает до ста на одном или нескольких языках, и люди в вагоне удивленно поднимают на него глаза. И в поезде, следующем по кольцевой линии, разгорается жаркая дискуссия на тему греческого и владеющих им маленьких детей. Реплики примерно следующие.
Поразительно: 7 человек.
Слишком еще мал: 10.
Да он только притворяется, что читает: 6.
Прекрасная идея! Знание этимологии помогает в правильном написании: 19.
Прекрасная мысль! Знание законов флексии помогает в компьютерном программировании: 8.
Замечательная идея! Классика просто незаменима для понимания английской литературы: 7.
Замечательная мысль! Греческий помогает понять Новый Завет. «Легче верблюду пройти сквозь угольное ушко» — вот классический пример неверного перевода — слово «верблюд» похоже на слово «канат»: 3.
Чудовищная идея — включать изучение классических языков в образовательную систему, где общество так разделено: 5.
Дурацкая идея, преувеличивать значение мертвых языков на фоне пренебрежения к науке вообще, к падению производства и потери Британией конкурентоспособности на мировом рынке в частности: 10.
Глупости все это, мальчик должен играть в футбол: 1.
Глупости все это, мальчик должен изучать иврит & знать о своем еврейском наследии: 1.
Замечательная идея, поскольку ни грамматике, ни правописанию в школе толком не учат: 24.
(Общее число респондентов: 35. Отказались отвечать: 1000?)
Ах да, чуть не забыла!
Замечательная идея, поскольку Гомер звучит по-гречески просто божественно: 0.
Прекрасная идея, потому что греческий очень красивый язык: 0.
Или вот еще:
Идея замечательная, но как можно научить всему этому такого маленького ребенка: 8.
Где-то я вычитала, что Шон Коннери бросил школу в 13 лет, зато потом только и знал, что читал Пруста и «Пробуждение Финнеганов», а потому очень рассчитывала встретить в вагоне какого-нибудь интеллигентного недоучку, невзлюбившего школу с младых ногтей, — человека, который читает только потому, что это чудесно и замечательно (и ненавидит школу). Но, к сожалению, подобного рода люди целиком погружены в свои мысли и не слишком часто ездят в метро.