Последний сезон дождей
Шрифт:
– Ты еще перекрестись, придурок, - едко бросила Сашка, отворачиваясь.
Предлагая пройти инициацию потенциальным псионикам, красивые белозубые дамы и серьезные мужчины в дорогих костюмах прекрасно дурят подросткам головы, рассказывая о спасении человеческих жизней, о благородных целях, о любви и уважении со стороны окружающих, из-за которых можно пожертвовать такой мелочью как личное счастье. Не будет семьи и детей? Право - какая ерунда для спасителей человечества.
И чем на деле оборачивается почет и людская любовь? Презрением? Завистью к деньгам, молодости и положению? Бесконечным страхом?
Никто не понимал, что происходит с телом инициированных. Почему у абсолютно здоровых людей не бывает детей, почему замедляются процессы старения. Толку от такой молодости. Псионики медленно стареют физически, но быстро устают от жизни. Слишком быстро. Мало кто переживает тридцатник. Сама Сашка умерла бы еще тогда - восемь лет назад… 24 октября… Если бы не повезло встретить Макса. Если бы не началась их странная дружба. Сам Макс в свои тридцать три был и вовсе непозволительно стар для псионика. “Ты меня держишь”, - как-то признался он.
– “Ответственность - страшная штука. Иной раз хочется взять нож и одним движением решить все свои проблемы… но понимаю - ты тогда проживешь в лучшем случае до первого сезона дождей. А я хочу чтобы ты жила… Есть же что-то хорошее и в нашей дерьмовой жизни”.
Загромыхали разъезжающиеся створки ворот. Охранник поспешно скрылся в сторожке. Сашка обиженно посмотрела вслед. Ну и что такого я могла бы узнать, уникальный ты наш? Что втихаря от жены смотришь порно в интернете? Тоже мне новости. Да у тебя на все грехи на морде написаны, достаточно в глаза посмотреть… Так нет же - каждый считает, что псионику радости больше нет, чем коснуться его - словно своего дерьма в жизни мало. Прячут глаза, одергивают руки. Сначала это бесит, потом привыкаешь, потом снова бесит.
– Сильно ты мне нужен, кретин!
– Сашка в сердцах выругалась.
– Успокойся, - тихо, но твердо произнес Макс, - тебе с ребенком работать. Перестань злиться.
Девушка молча кивнула, глядя напарнику в глаза и делая глубокий вдох.
***
Сашка быстро пожалела о своем опрометчивом согласии. Больница давила на без того расшатанную психику. Гулкое эхо шагов, разносящееся по пустому вечернему коридору, въедливо ввинчивалось в голову. Белоснежные стены реанимации действовали на нервы. Сашка впитывала обрывки чужих страданий, боли, переживаний, испытывая непреодолимое желание развернуться и сбежать. Вернуться в свою неопрятную, но надежную конурку и не выбираться из нее как минимум до конца месяца, до конца сезона дождей…
Алексей Петрович Скрябин, пожилой врач, заведующий отделением, с неодобрением посмотрел на Максима, притащившего в его кабинет странную взъерошенную девицу. Растянутый свитер неопределенного бурого цвета, серые домашние штаны с протертыми коленями, растрепанные немытые волосы… Только характерные перчатки из тонкой черной кожи да криво прицепленный значок выдавали в посетительнице псионика.
– Нам нужен пропуск еще для одного специалиста, - вместо приветствия кратко сказал Макс.
На несколько минут воцарилась тишина. Алексей Петрович, внимательно изучив внешний вид Сашки, так и не высказал вслух своего мнения, что “специалиста” следовало бы продезинфицировать, прежде чем пускать к пациентам. Не говоря уже о том, что старый хирург вообще о подобных специалистах думает. Сашка в ответ не сообщила, что ей плевать и на свой внешний вид, и на мнение доктора, и на его больницу с ее правилами.
И только Макс мог бы объяснить девушке, что Алексей Петрович на самом деле хороший человек и опытный хирург. Доктор старой закалки, считающий всех экстрасенсов шарлатанами и полагающий, что все на свете лечится таблетками и уколами, а в крайнем случае успешно оперируется. Что в дешевой государственной клинике это первый случай “новой жизни”, и что Скрябину приходится ломать себя, сотрудничая с псиониками.
Макс мог бы объяснить и доктору, что Сашка отличный специалист. И вообще на работе не Сашка, а Александра Николаевна. Но у девушки сейчас депрессия, и что он мог бы затащить ее в ванную, а потом заставить переодеться, но боялся, что она передумает ехать в клинику, поэтому забрал, в чем была. Но Макс тоже промолчал. В напряженной тишине дождался, пока врач выпишет пропуск, и направился к двери кабинета.
– Александра, не забудьте про халат и бахилы. Свою одежду в раздевалке оставите. Максим Сергеевич покажет, где это, - сухо бросил Алексей Петрович вслед уходящим псионикам.
***
– Впусти меня…
Легкий образ нежного счастья, тихой бархатной радости, наполненный мягким вкрадчивым шорохом книжных страниц… привкус сладкой карамели, плюшевая ласка любимых игрушек… призвук кошки, царапающей дверь…
– Я своя… впусти… нам будет лучше вместе…Таня?..
– Уходи. Ты мне мешаешь. Я очень занята.
– А что ты делаешь? Давай делать вместе… я помогу тебе…
Переплетаются слова, сказанные шепотом, смешиваются чужие образы… истончается стена недоверия… С той стороны в тонкие трещинки робко вливаются первые звуки дождя, растворенные в синеве ночи и отблесках мокрого света…
Глаза… Контакт… Разделяющая стена разлетается тысячей невидимых осколков.
***
– Пробилась!
– Сашка слетела с кровати, босиком по холодному полу в два прыжка преодолела скупое пространство больничной палаты. Вопросы потом. Стоит отвлечься и все - воспоминания мгновенно сотрутся из памяти, будто чужой подсмотренный сон.
Схватив с тумбочки цветные мелки и блокнот, Сашка принялась быстро зарисовывать подсмотренную картинку, пытаясь вспомнить мельчайшие детали. Бескрайняя синева, разбавленная невнятными желтыми пятнами, изгибы светящихся линий, темный силуэт с зонтиком в центре. Макс молча сидел на подоконнике, понимая, что отвлекать псионика после Контакта крайне нежелательно.
Наконец, девушка последний раз оценивающие посмотрела на свое творение, добавила пару заключительных штрихов и протянула листок напарнику.
– И это мир маленькой девочки? Я ожидал чего-то более… позитивного… - скупо прокомментировал он.
– Пока ничего не понятно. Завтра попробуем детализировать…
Макс подождал, пока Сашка оденет халат и натянет перчатки, затем позволил себе подойти и слегка приобнять за плечи. На мгновение заглянул в глаза, улыбнулся, ободряюще сжал затянутыми в кожу пальцами локоть девушки.