Последний сезон дождей
Шрифт:
– Правда? Странно… А в моем море бывает. Наверное, у меня неправильное море.
***
– Давай что-ли снова Зорика поищем?
– предложила Сашка, не зная, чем еще себя занять. Выходить под дождь и бежать в соседнее здание страшно не хотелось, но сидеть рядом с Таней, не имея возможности что-либо сделать, было в сто раз хуже. Сейчас Сашка тянула время, выжидая положенные три часа перерыва до нового Контакта.
Псионики уже дважды по возвращению из детского дома пытались навестить мальчика. Однако… один раз он был на процедурах, второй - пошел навестить какого-то новоявленного друга из неизвестно
– Давай тут немного подождем?
– тихо попросила девушка. Макс кивнул. Да, здесь ждать лучше, гораздо лучше. Тут не было тягучей-гнетущей атмосферы, присущей реанимации. Не ощущались боль и страх пациентов, отчаяние бродящих по коридорам родственников, привычный цинизм привыкших ко всему медработников. Напротив, дети свое пребывание в больнице воспринимали как приключение. На псиоников смотрели с любопытством, а самые смелые даже втихаря пытались дотронуться. Заметив это, Сашка даже позволила себе слегка улыбнуться. Дети… пусть иногда по-своему злые и жестокие, но все же милые и неиспорченные… За полчаса Зорик не вернулся. Зато псиоников ждал сюрприз по возвращению в реанимацию. Оказалось, мальчишка умудрился пробраться сюда и последние полчаса как раз сидел возле Тани, рассказывая ей последние новости. Медсестра пыталась выгнать… “Да вы что? Она же все слышит и понимает!” - только отмахнулся в ответ Зорик. А теперь вот обратно к себе побежал. На процедуры пора…
– Что-то он слишком резво бегает со сломанной то ногой, - недовольно пробурчала Сашка, глядя вслед уходящей медсестре.
***
Конец дня вышел и вовсе неутешительным. Контакт хоть и удался, но… разговаривать Таня не хотела, на вопросы не отвечала, заметив лишь, что если Сашка будет мешать, то ее сюда больше не пустят. Пришлось умолкнуть…
Сашка, немного растормошенная последними двумя днями, снова ушла в себя. Рисовать после контакта было нечего, разговаривать не хотелось. Увидев очередной раз в коридоре чьих-то рыдающих родственников, девушка вдруг отчаянно позавидовала пациентам реанимации. У них есть близкие, их кто-то любит, они кому-то нужны. Острое чувство одиночества снова укололо в сердце. Можно ли к этому привыкнуть?..
– Давай ты у меня переночуешь? Или я у тебя?
– предложил Макс, обеспокоенно глядя на подругу. Сашке стало стыдно. О ней тоже беспокоятся. Пусть и немного по-другому.
– Не надо. Правда, - девушка заставила себя посмотреть в глаза напарнику.
– Я в порядке. Честно. Таня… знаешь, как бы я себя не чувствовала, у меня сейчас есть стимул жить. Я хочу ее спасти. Я очень хочу ее спасти! Я не могу дать ей умереть… Еще и ей… Это желание сильнее депрессии, сильнее апатии, сильнее всего сейчас. Я не наделаю глупостей. Только не сейчас…
– Хорошо, - коротко, понимающе, без улыбки ответил Макс, взял Сашку под руку и повел наружу.
– Идем, заброшу тебя домой.
20 октября. День 3.
– Ты помнишь детский дом?
– звуки бегающих по коридорам маленьких ножек, запах булочек из столовой, бронзовый цвет осенних венков и ласковый голос Елены Валерьевны… - Ты говорила им, что будет новая жизнь? Расскажи о ней…
Девочка медленно оборачивается, на Сашку смотрят огромные удивленные синие глаза.
– Ты ведь сама все понимаешь. Вот она… Не волнуйся за меня. Лучше о себе подумай…
– А Зорик. Ты помнишь Зорика?
– Конечно. Зорик - мой лучший друг.
– Он ждет тебя и волнуется. Не хочешь вернуться?
– Нельзя, рано. Передайте Зорику, что все будет хорошо. Он знает.
– Почему рано? А когда будет можно?
– Не знаю. Потом. Потом будет можно. Еще рано.
***
– Сходим снова к Зорику?
На этот раз псионикам повезло. Неуловимый друг Тани оказался на месте. Невысокий худенький паренек со светлыми вихрами, торчащими во все стороны. Как и остальные пациенты этой палаты первым дело посмотрел в руки посетителей - что вкусного принесли. И разочарованно вздохнул. Сашка ощутила легкий укол совести. “В следующий раз обязательно фруктов захвачу. Нет, не фруктов - дети больше конфеты любят. И пирожков”.
– Да не волнуйтесь вы за Таню!
– вместо приветствия выпалил Зорик.
– Она же сказала ,что все хорошо будет, значит, так и будет.
Сашка замерла.
– Когда она тебе такое сказала?
– Да хоть вчера. Ну… она, конечно, не сказала… Она же спит… Но как будто сказала. Я почувствовал. Она хочет, чтобы я знал, что все будет хорошо. И я ей верю, - продолжал сбивчиво бормотать мальчик.
– А ты не знаешь, кого она спасает? И эти мурены?
– Не-а, не знаю. Но раз спасает, значит, так нужно!
– важно сообщил он и добавил.
– А про мурен она и сама не знает. Говорит, что похожи, но, может, и не мурены…
– Кто похож?
– А я почем знаю, если она сама не знает?
У Сашки совсем голова кругом пошла - знаю, не знаю…
– А где она их видела?
– задал вопрос Макс.
– Простите, не знаю. И она не знает. Вот видела где-то и все. И это очень-очень важно! Так важно, что она даже в больницу попала.
– М-да…
***
– Ты снова работаешь?
– Да.
– Расскажи мне про свою работу…
– Я их спасаю.
– Кого? Мурен? Они твои друзья?
Девочка поднимает глаза и смотрит с укоризной.
– Ну что за глупости. Я вон их спасаю, - взмах рукой. Сашка присмотрелась - на заднем плане проступили едва видные силуэты людей.
– А кто там? Ты их знаешь?
– Нет. Но их надо спасти.
***
– Может, она живет прошлым, - сделал предположение Макс, рассматривая обновленный рисунок.
– Может там, в этой толпе ее родители?
Сашка пожала плечами.
– Таня сказала, что она их не знает… Ничего не понимаю, все так запутанно, - устало пробормотала девушка, откидываясь спиной на холодное оконное стекло. Унылым взглядом обвела больничную палату.
– И Контакт устанавливается, и Таня на него охотно идет. И ничего не получается…
Грудь сдавила тоска. Сашка и сама не могла бы сказать, в какой момент ей так стала дорога это девчонка. На уровне подсознания она успела связать Таню с собой - возможно, из-за того, что их объединяло общее горе. Сашке очень хотелось, чтобы девочка пришла в себя, но каждая новая неудача уменьшала шансы на успех… Может и правда она создает придуманный мир, где катастрофа может не произойти? Где можно спасти родителей?
И тут же новая мысль:
– Осталось всего три дня! Господи, осталось всего четыре дня…