Последний шанс
Шрифт:
Он обнаружил книгу на английском языке, посвященную области Эмилия-Романья. И хотя большую ее часть занимали рассуждения о еде, в ней имелся раздел об опере. Очень непростое чтение.
Театр «Реджо» был построен в начале девятнадцатого века одной из бывших жен Наполеона Марией Луизой, которая предпочла держаться от императора подальше и жить в Парме. Пять ярусов отдельных лож смотрели на публику, оркестр и огромную сцену. Жители Пармы считали оперный театр лучшим в мире, а свой город — родоначальником жанра. Они были компетентными слушателями и беспощадными критиками. Певец,
Ложа Брункардо располагалась во втором ярусе слева от сцены и из нее открывался превосходный обзор. На Рика произвело впечатление убранство театра и серьезность атмосферы. Хорошо одетые зрители в партере возбужденно шумели в ожидании представления. Какой-то человек махнул им рукой. Им оказался Карл Корберг, длинный датчанин — профессор математики в университете. Он учился играть на позиции левого блокирующего полузащитником в линии нападения. И во вчерашнем матче против «Бандитов» провалил не меньше пяти верных блоков. На нем был превосходный смокинг, и его жена-итальянка выглядела восхитительно. Рик с высоты ложи с удовольствием любовался женщинами в партере.
Сэм с готовностью просвещал новичка во время его первого представления.
— Эти люди без ума от оперы, — шептал он — Настоящие фанатики.
— А ты?
— Место стоящее. Хочешь — верь, хочешь — не верь, опера в Парме популярнее европейского футбола.
— Популярнее даже «Пантер»? — съязвил Рик, и оба американца рассмеялись. — Сколько времени длится представление?
— Пару часов.
— А мы не можем смотаться в антракте и поужинать?
— Извини, не получится. А что касается ужина, он будет превосходным.
— Нисколько не сомневаюсь.
Синьор Брункардо подал программку:
— Вот, нашлась на английском языке.
— Спасибо.
— Взгляни, — посоветовал Сэм. — Опера — такое представление, которое не просто понять. Хотя бы с точки зрения сюжета.
— Мне всегда казалось, что это сборище поющих во всю глотку разжиревших актеров.
— Сколько раз ты посещал оперу в Айове?
Свет в зале слегка померк, и зрители начали рассаживаться по местам. Рику и Анне предоставили два хрупких обитых бархатом стула в переднем ряду с прекрасным обзором сцены, остальные устроились за ними. Анна достала тоненький, как карандаш, фонарик, посветила в программу Рика и объяснила:
— Сегодня дают «Отелло», знаменитую оперу Джузеппе Верди. Он тоже из здешних — родился в Ронколе, неподалеку от Пармы, и возглавлял филармоническое общество Буссето.
— Он здесь присутствует?
— Нет, — улыбнулась Анна. — Он умер сто лет назад. Но еще при жизни приобрел славу всемирно известного композитора. Вы читали Шекспира?
— Конечно.
— Отлично! — Свет еще больше померк. Анна перелистала программку и указала лучиком фонаря на четвертую страницу. — Это либретто, краткое изложение сюжета. Взгляните. Арии, разумеется, на итальянском, вам будет не просто следить за действием.
Рик взял фонарь, посмотрел на часы и последовал совету Анны. Зрители шумели в предвкушении представления. Когда зал погрузился в темноту, вперед вышел дирижер и заслужил все усиливающиеся аплодисменты. Музыканты приготовились и начали играть.
Перед притихшими, неподвижными зрителями
Рик быстро читал, стараясь не упустить детали разворачивающегося сюжета. Костюмы исполнителей отличались искусной выделкой, грим был заметно нарочитым, а голоса певцов — в самом деле потрясающими. Рик постарался вспомнить, когда в последний раз присутствовал на театральном представлении. Десять лет назад в школе в Давенпорте его подружка играла главные роли в труппе старшеклассников. Как давно это было!
В третьей сцене перед зрителями предстала молодая жена Отелло Дездемона, и действие приобрело новый оборот. Она была эффектной — темноволосой, с превосходными чертами лица и темно-карими глазами, которые Рик отлично разглядел с расстояния восьмидесяти ярдов. Облегающий наряд подчеркивал великолепные формы изящной женщины.
Рик взглянул в программку и нашел имя исполнительницы — Габриэлла Баллини, сопрано.
Неудивительно, что Дездемона вскоре привлекла внимание другого мужчины, Родриго, после чего начались всяческие интриги и предательства. В конце первого акта Отелло и Дездемона исполнили дуэт — мощный, романтический номер понравился Рику и его соседям в ложе Брункардо, однако оставил недовольными других. В пятом ярусе с дешевыми местами певцов освистали.
Рика освистывали много раз на разных стадионах. Он с легкостью игнорировал такое проявление эмоций — его вызывала сама атмосфера спортивной площадки. Свист нескольких тысяч болельщиков являлся неотъемлемой составляющей игры. Но в тесном театре, где размещалось не более тысячи зрителей, возмущение пяти-шести грубиянов выглядело так, будто их целая сотня. Какая жестокость! Рик был потрясен и с восхищением смотрел на Дездемону, стоящую с высоко поднятой головой, словно она ничего не слышала.
— Зачем они свистят? — спросил он шепотом Анну, когда зажегся свет.
— Здешние зрители очень придирчивы. Певица исполняла партию с напряжением.
— С напряжением? Она чудесно пела! — «И выглядит сногсшибательно, — подумал Рик. — Как можно освистать женщину с такой потрясающей внешностью?»
— Они считают, что она не вытянула пару нот. Свиньи. Пойдемте. — Они встали, чтобы немного размяться. — Значит, пока что вам нравится? — поинтересовалась Анна.
— О да! — кивнул Рик и не покривил душой. Представление было замечательным. Он никогда прежде не слышал подобных голосов. Но его покоробило поведение свистунов на верхнем ярусе.
— В этом театре всего около сотни мест, которые могут себе позволить обычные зрители, — объяснила Анна. — И ведут они себя очень категорично. Дают понять, что хорошо разбираются в опере: бурно выражают восторг, но и негодование тоже. Назначение певицы на роль Дездемоны — противоречивое решение. И ей не удалось завоевать толпу.
Они вышли изложи, выпили по бокалу «Просекко», здороваясь с людьми, с которыми Рик никогда больше не рассчитывал встретиться. Первый акт длился сорок минут, антракт — двадцать. Рик недоумевал, когда же начнется ужин.