Последний шанс
Шрифт:
Все время, пока я говорил, Сталин не столько слушал, хотя он явно запоминал каждое слово, сколько смотрел мне в глаза, пытаясь понять, насколько я говорю искренне. А учитывая, что его взгляд обладал реальным давящим эффектом, удержать свои глаза прямо направленными на Вождя, было не просто. Но я справился. Видимо, Сталин почувствовал мою искренность, а потому довольно, но ворчливо заметил, что мне надо учиться доверять партии и советскому руководству.
– Да и еще, товарищ Алексей. Сейчас подойдет Лаврентий Павлович, я хочу сказать Вам кое-что, пока его нет. И постарайтесь прислушаться к моим словам. В Ваших бумагах я видел некоторые пункты, вызвавшие у меня
– Так точно, товарищ Сталин. Я был в своей форме лейтенанта НКВД, а потому почувствовал правильность уставного ответа. Сталину это явно понравилось.
– Отлично, товарищ Алексей. Не успели надеть форму, а уже становитесь похожи на человека. Шучу. А вот насчет всего остального НЕ шучу.
– Слово "не" Сталин выделил голосом совершенно отчетливо.
– Вам сейчас стоит сосредоточить работу на двух направлениях. Тем более, что подбор людей и постоянной базы УЗОРа займет некоторое время. Думаю. будет правильным, если это будут вопросы обороны и экономики. Что касается структуры органов госуправления в Ваше время, то просто подготовьте мне пока справку по этому поводу. Мы подумаем, что делать дальше по этому вопросу.
– Товарищ Сталин, позвольте вопрос.
– Пожалуйста.
– Прошу Вас привлечь к работе УЗОРа товарища Вернадского. Во-первых, он создал несколько философских теорий, многие из которых очень близко соотносятся с реальностью, как я ее понимаю. А, во-вторых, в моей истории именно с его подачи в 40-м году начались исследования урана, приведшие к созданию атомной бомбы.
– Что же, товарищ Алексей. Мы подумаем над Вашим предложением. На первый взгляд не вижу ничего невозможного.
Раздался телефонный звонок. Сталин поднял трубку и из динамика послышался голос Поскребышева.
– Товарищ Сталин. Прибыл товарищ Берия.
– Пусть зайдет.
Вошедший человек отличался от своего прототипа, знакомого мне по множеству кинофильмов, еще меньше, чем сам Сталин. Я невольно разволновался. Ну представьте себе сами, обычный человек нашего времени в окружении сразу двух самых могущественных людей СССР. Да и энергетика Берии лишь немногим уступала сталинской.
– Они тут что, все такие?
– мелькнула мысль.
– Познакомьтесь, товарищ Берия, это и есть тот самый человек, о котором я Вам вчера рассказывал.
Весь вид Берии выдавал крайнюю степень удивления. Этот двадцатилетний пацан в форме лейтенанта ГБ и есть тот самый удивительный "гость из будущего"?
– Добрый день, Вас смущает мой слишком молодой облик, Лаврентий Павлович? Так это легко исправить, - я быстро нацепил на себя маску позднего Ельцина.
– Вот такая загогулина, пАнимаИшь.
Сталин уже знакомый с моими выкрутасами весело ухмылялся в усы, наслаждаясь обалдевшим видом Берии.
– Товарищ Алексей, я Вас попрошу не пугать так товарища Берию. Вам же с ним еще много работать. Вы сами давали ему очень лестную оценку. А загоните человека в гроб раньше времени, с кем работать будем?
– Сталин явно наслаждался ситуацией.
Надо сказать, что Берия почти мгновенно пришел в себя и вполне приветливо ответил: - Здравствуйте товарищ Сидоров. Рад знакомству.
– Товарищ Берия, Вы ознакомились с представленными документами?
– Ознакомился, товарищ Сталин.
– Что, по Вашему мнению, нам стоило бы обсудить именно сейчас в плане предстоящей работы? Какую информацию нам попросить рассказать товарища Алексея из того, что Вы не нашли в документах?
– Учитывая, что среди первоочередных задач особо выделяется обороноспособность страны, я бы попросил рассказать товарища Сидорова о причинах столь провального для СССР начала войны.
– Хорошая тема и, как говорил товарищ Ленин, архиважная. Можете товарищ Алексей рассказать нам об этом подробнее.
– Могу, товарищ Сталин. Только прошу учесть, что эта информация является плодом моих логических рассуждений, сделанных на основе большого объема прочитанного материала, как документального, так и художественного характера. Более того, заранее предупреждаю. То, что вы услышите, вам обоим очень не понравится. Но кто-то должен вам это сказать, иначе ничего не исправить. А кроме меня некому.
– Слушаем Вас.
– Я вижу несколько важнейших причин катастрофического провала СССР в начале войны. Это, во-первых, недооценка реальной угрозы нападения. Еще до начала агрессии наша разведка неоднократно докладывала о готовности Гитлера начать войну, называлась даже точная дата. Однако, эта информация была сочтена руководством СССР провокацией. Тем более, что меньше, чем за два месяца до вторжения германских войск Гитлер отправил Вам, товарищ Сталин, секретное письмо, в котором подтверждал свои дружеские чувства к СССР, объявлял о планах начать наземное вторжение в Англию, а также объяснял сохранение большого числа дивизий на восточном направлении исключительно вопросами конспирации, дабы не спугнуть англичан.
Вторая причина заключалась в излишней уверенности среди наших партийных и хозяйственных органов в наличии советско-германской пролетарской солидарности. И такая ошибка очень дорого нам обошлась.
Третья причина была в том, что немцы исключительно организованная нация. Для них война, это та же работа, которая должна быть сделана вовремя и хорошо. В этой связи все их службы до начала войны с СССР были идеально сбалансированы и координированы между собой, к тому же обкатаны в войне на западных направлениях.
В-четвертых, стратегия и тактика действий советских и германских войск была примерно одинаковой. Более того, немцы были прекрасно об этом информированы уже до войны. Сказался тот факт, что с середины 20-х годов в СССР проходили обучение сотни офицеров Рейхсвера, регулярно проводились совместные учения и штабные игры. В результате все основные наработки командного состава РККА были для немецкого штаба открытой книгой.
Пятая причина заключается в том, что наша и их стратегия были очень похожи, но реализовать эту стратегию можно лишь в условиях, как минимум, паритета, а лучше превосходства в воздухе. Но при том, что на момент начала войны РККА имела большое численное преимущество в самолетах, значительная их часть была представлена устаревшими моделями. Кроме того, уже в первые часы войны из-за предутренних налетов немецкой бомбардировочной авиации мы лишились огромного числа боевых машин. А попытка использовать оставшиеся лишь ухудшила дело. Нашим летчикам приходилось в первые дни войны сражаться одним или двумя самолетами против целых эскадрилий современных немецких истребителей. Отправка на задания бомбардировочной авиации без истребительного прикрытия вообще чуть не лишила нас всей авиации. А ведь авиация это не только и не столько машины, это в первую очередь люди, которых за два дня не научишь.