Последний шанс
Шрифт:
– Не мне судить много или мало я о себе возомнил, это можно увидеть только со стороны. Но логика моего возражения элементарна. Если СССР будет оказывать Испании полноценную военную помощь то, что мы получим в итоге? На какой результат Вы рассчитываете? На победу? Это вряд ли. Европа в лице Германии, Англии или Франции не потерпит образования второго СССР в своем сердце. Так что на победу рассчитывать не стоит. Чем больше мы будем сопротивляться их давлению на территории Испании, тем больше будет это давление. В конечном счете, к войне и не на нашей стороне подключатся США, и мы все равно проиграем. Только это будет еще не конец. После Испании практически сразу все они дружно нападут уже на Советский Союз. Япония с востока,
Все время, пока я говорил этот спич, Сталин молча вышагивал по кабинету, глядя в пол. Наконец, он принял какое-то решение.
– Хорошо, идите, мы учтем Ваше мнение.
По этому разговору я понял, что "магма" внутреннего раздражения у Сталина на мой счет готова вот-вот прорваться мощным извержением вулкана. И тем не менее, он вынуждал себя слушать мои рассуждения, даже если сам уже до этого все эти варианты перебрал у себя в голове.
Да, видимо, пора мне готовиться к новому этапу своей работы. Здесь все, что мог на данный момент, я уже сделал.
Интерлюдия 2.
Два дракона парили в полнейшей темноте. Впрочем, им совершенно не нужен быль какой-либо свет, они сами были этим светом. Один дракон сиял ослепительной белизной, второй был цвета запекшейся крови и с каждым движением покрывался тонкой пленкой багрового пламени.
Парение происходило нигде и никогда, хотя с той же осмысленностью можно было бы утверждать, что оно есть всегда и везде. В высших духовных сферах свои законы, время здесь не властно. Его просто нет, как нет и привычного нам пространства.
Драконы общались. Собственно, никакие это были не драконы, это вообще были не живые существа, а чистые воплощения сил. Их легко можно было бы представить пульсирующими шарами энергии. Но по какой-то своей прихоти на этот раз они захотели предстать в образе драконов. Точнее захотел один из них, а второй, моментально это почувствовав, отразил его желание. Ведь они были единым целым, хотя и являли собой полные противоположности друг другу. Вечные братья-соперники, живущие лишь до тех пор, пока жив мир, отданный им у управление.
Само общение тоже можно было назвать таковым лишь условно. Никаких звуков драконы не издавали. И даже не изрыгали никакого огня из своих глоток. Скорее этот процесс можно было сравнить со швырянием друг в друга молний, содержащих мыслеобразы. Эти молнии ударялись в адресата, растекались по его шкуре и мгновенно впитывались. Хотя и здесь наши глаза нам бы изменили. Впитывалась лишь информация. А энергия образа отражалась в пустоту.
Но так или иначе между драконами происходил разговор.
– Назревает кризис, брат.
– Да, но это неизбежный этап развития.
– Справится ли он?
– Должен. А если нет, значит, придется предпринимать иную попытку. Только уже в другом времени. Этот узел окажется уже закрытым. Его энергопотенциал не предполагает второй попытки.
– Можем ли мы помочь? Ты и сам знаешь, что можем, но не сейчас. Через кризис он должен пройти самостоятельно.
– Пока он вроде бы действовал не плохо.
– Пока был самый легкий и ясный период. То, что он доберется до этой точки, я знал с самого начала. Но дальше начинаются слишком сложные варианты, практически не поддающиеся расчету.
– Ну, это не совсем так. Какие-то точно поддаются. Я прикинул, что будет, если он останется полностью на стороне СССР.
– И что?
– Проблема немного отодвинется, но лет на сто, не больше. Лови образ.
– Да, похоже, ты прав. Советская пирамида во всемирном масштабе, это лишь небольшая отсрочка. А ее взрыв будет еще более разрушительным, поскольку потенциал будет копиться внутри нее. И если сейчас или во времени "десантника" он поделен между внутренним и внешним давлением, которые друг друга хоть и не полностью, но гасят, то здесь этого не будет вообще.
– Сейчас вообще очень сложная ситуация. При ошибке он даже этот мир может схлопнуть на десятилетия раньше, чем разрушался его собственный. Впрочем, тогда и его мир канет в небытие почти мгновенно.
– А ты вообще видишь выход ясно?
– Я вижу, но одновременно вижу и то, что если этот вариант предложить от нас, то результат будет противоположным. Он должен найти этот вариант самостоятельно. Хоть он и не очевиден.
– Да, я тоже опасаюсь, что он двинется по ложному пути. Но, как и ты, чувствую запрет на передачу ему не только прямой информации, но даже и намека.
– Дело даже не в этом. Сказать прямо мы не можем. А любые намеки или даже простой рассказ о реальной ситуации может вызвать или панику с полной неспособностью к активным действиям, или, напротив, бешеную активность по типу "пан или пропал". И то, и то гарантированно приведет к краху.
– Видимо, придется тебе посетить его. Но только, когда он будет готов.
– Но можем ли мы помочь ему другими способами? Например, в виде каких-либо дополнительных способностей или умений?
– В принципе да. Хотя никогда раньше мы этого не делали. Все необходимое давалось сразу. Но тут свои ограничения. Мы не можем предлагать. Он должен захотеть их сам. Осознанно захотеть. Все, что мы можем, это вложить в него некие "будильники способностей", звонящие по требованию владельца.
– Да будет так. Я все еще надеюсь.
– Я тоже брат, я тоже.
Глава 17. Борьба с самим собой.
Насколько дней я не выходил из своего домика. Да-да, с переездом в Серебряный Бор мне достался целый маленький одноэтажный домик из трех комнат. И вот все эти дни я то мотался как бешеный зверь по этим комнатам, то тупо валялся на кровати, бессмысленно разглядывая потолок. Я хандрил. Все казалось бессмысленным, а цель недостижимой. Даже угас интерес к планомерному отъему денег у местных финансовых "паханов" относительно честными методами, как по аналогии с незабвенным Остапом я назвал наши с Артузовым биржевые игры. Несколько раз он пытался пообщаться, но я лишь молча выдавал ему инструкции на очередные сделки и, кивнув, закрывал дверь.