Последний солдат СССР
Шрифт:
– Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города - Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории....
Смотрю на ребят и девушек, сидящих в помещении. Все внимательно слушают речь Вячеслава Михайловича.
Голос народного комиссара иностранных дел гремит над притихшим залом:
– Правительство Советского Союза выражает твёрдую уверенность в том, что всё население нашей страны, все рабочие, крестьяне, интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочён и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом.
Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина.
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
Делаю небольшую паузу после речи Молотова, и продолжаю рассказ.
– На захваченных территориях фашисты начинают реализовывать план 'Ост', созданный Гимлером. Он предполагал в течение 25-30 лет освободить жизненное пространство для завоевателей, уничтожив или депортировав до 85-ти % жителей СССР. Поэтому зондеркоманды СС и СД и даже обычные солдаты вермахта расстреливают не только пленных, коммунистов и комсомольцев, попавших к ним в плен, но даже массово уничтожают мирных жителей. Они не щадят даже молодых женщин, глубоких стариков и маленьких детей.
Сейчас я прочту Вам свидетельства зверств фашистов, опубликованные во фронтовой прессе того времени.
Подхожу к столу, беру стопку материалов, подготовленных для меня журналистом, и возвращаюсь к микрофону.
По моему еле заметному кивку, Аня нажимает кнопку пульта, прикрепленного проводом к диапроектору, запуская воспроизведение кассеты из 36-ти диапозитивов. Реле, регулирующее время просмотра каждого слайда, заблаговременно выставлено девушкой на пять секунд. На белой простыне, которую я вместе с Ваней и Пашей полчаса крепили на сцене, расцветает первое изображение.
– 4 сентября 1943 года 'Красная Звезда'. На моих глазах 14-летняя девочка Таня Макеева была до крови избита палкой за то, что недостаточно чисто выстирала белье офицера. От удара палкой по уху она оглохла. Двухлетний ребенок Пелагеи Бычковой взял со стола немецкого солдата конфетку. Он был схвачен за руку и, как щенок, выброшен на улицу. Мать нашла его в снегу с вывихнутой ручонкой. Колхозница нашей деревни Надежда Николаева вечером пошла за водой к колодцу, который находился в 30 метрах от ее дома. А когда она возвращалась обратно, немецкий патруль расстрелял ее около самой хаты, ибо она нарушила правила хождения по улице в ночное время. После Николаевой осталось четверо малолетних ребят. Все они умерли с голоду. Совсем недавно в деревне Стояново публично повесили больную колхозницу Марию Панкову за то, что она припрятала от немцев свою картошку.
Тихо играет 'Реквием' Моцарта, подчеркивая трагичную обстановку. На полотне светятся фотографии преступлений фашистов. Заполненные рвы с исхудавшими, напоминающими скелеты телами. Взятые крупным кадром убитые мирные жители, с черной обугленной дырой вместо одного глаза, голые дети, старики и женщины, брошенные прямо в ямах. Раскрытые в крике рты, стеклянные глаза в которых застыли предсмертные муки, скрюченные тела, пытавшиеся в последнее мгновение спастись от безжалостных пуль, матери, закрывающие своими телами своих малюток.
Смотрю на свою аудиторию. Мальчишки сидят хмурые, крепко стиснув зубы, в глазах девчонок прозрачной влагой поблескивают слезинки.
Безжалостно продолжаю знакомить их с преступлениями фашистов:
– Газета 'Известия', 22 сентября 1942-ого года. В деревне Железницы была школа. Туда пришли немцы. Они схватили Надю Столярову, ученицу первого класса. Наде было девять лет. Ее немцы не допрашивали. Ее немцы только били, и они убили ее прикладом. В селе Семеновщина немцы бросили в колодец четырех младенцев. Матери кричали, но немцы говорили: 'Нам колодьец не надо, нам вода есть'. В селе Щелканово немцы привязали девяностолетнюю старуху Смирнову к седлу и погнали лошадь. В деревне Скляево немцы поймали семнадцатилетнюю девушку. Они ее изнасиловали, потом изуродовали, отрезали груди, распороли живот...
Одна из девчонок не выдерживает, всхлипывает, и, рыдая, выбегает из зала, закрывая лицо руками. Другие еще держатся, украдкой вытирая слезинки. Парень, сидящий во втором ряду, сглатывает, борясь с комом, засевшим в горле. У Мансура странно блестят глаза. Серега Смирнов, сидящий с ним рядом, играет желваками на скулах, пытаясь сдержаться.
Всегда невозмутимая Нелли Робертовна промокает глаза платочком. Нина Алексеевна кончиками пальцев аккуратно снимает набухающую прозрачную капельку с уголка глаза.
Дожидаюсь, пока аудитория успокоится и продолжаю:
– Слово предоставляется Леониду Романовичу Шаховскому, ветерану Великой Отечественной Войны.
Снимаю микрофон с ножки и аккуратно, чтобы не зацепиться за волочащийся следом провод, подхожу к старику, начавшему подниматься со стула.
– Прошу вас Леонид Романович, - протягиваю ему рукоять микрофона.
Шаховский благодарно кивает и встает. Ветеран держится спокойно и уверенно. Его внимательный взгляд скользит по лицам школьников.
– Я не умею красиво и складно говорить как Леша, - тихий голос Леонида Романовича, усиленный динамиками, разносится по залу, - и думаю, что о себе мне поведать нечего. Когда немец напал на нашу страну, я служил на границе, воевал, как и многие советские люди, защищавшие свою Родину. Я расскажу вам о других - настоящих героях, погибших на улицах Сталинграда и полях Курской дуги.
Шаховский на мгновение замолкает, и снова продолжает свой рассказ.
– Когда фашисты подошли к Сталинграду, мы получили приказ от Верховного Главнокомандующего 'стоять насмерть'. И мы его выполнили. Несмотря на шквал артиллерийского, минометного и стрелкового огня, многие тонны бомб, которые на нас обрушили немцы. От большей части города оставались одни развалины, над которым клубами поднимался черный дым. Сквозь пламя и чад виднелись остовы разбитых жилых домов. Особенно страшно гитлеровцы бомбили тракторный завод. Было очень много погибших рабочих. Но никто из оставшихся в живых не ушел с завода. В полуразрушенных цехах под обстрелами и бомбами люди ремонтировали поврежденные в бою танки и делали новые. Они погибали каждую минуту, но продолжали работать.