Последний SOS «Вольтурно»
Шрифт:
— Смотрите вправо от вон того мыса, где стоит красный плавучий маяк. Вон оно, проклятое моряками всех стран место, — сказал капитан и протянул мне двенадцатикратный бинокль.
Сквозь мощные линзы отчетливо был виден скалистый мыс Саут-Форленд и за ним — обширная песчаная отмель. Как раз начинался прилив, и мутные струи воды с одной стороны дружно наступали на серо-желтые пески. То и дело в поле зрения бинокля попадали чернеющие над водой похожие на могильные кресты мачты с реями, ржавые трубы и наполовину занесенные песком корпуса стальных сухогрузов. Это и были знаменитые «Гудвин сэндз» — «мели Гудвина» — самое большое кладбище кораблей на земном шаре. Оно находится в шести милях
— Эти коварные пески напоминают хамелеона, — продолжал Финлей, — похоже, что они приспосабливают свой цвет к цвету моря… Эх, сколько обманутых и сбитых с толку капитанов привели свои суда на верную гибель!
За год плавания на кувейтских теплоходах «Ал Сабахиа» и «Ал Джабариа» между портами Персидского залива и Северной Европы мне удалось побывать четыре раза близ этого морского кладбища. Я расспрашивал английских лоцманов, беседовал со многими капитанами и не упускал возможности достать и прочитать все, что попадалось по истории этих гигантских мелей. Старинные лоции Английского Канала, хроники страхового Ллойда и многие описания былых кораблекрушений позволили воссоздать в какой-то степени мрачную «родословную» Гудвинских песков.
У англичан нет единого мнения, почему на самом оживленном месте мировых морских путей неожиданно образовалась эта чудовищная мель. Геологи считают, что она возникла в результате эрозии дна моря. Гидрографы объясняют ее появление в данном месте встречей сильных приливо-отливных течений океана с течениями Английского Канала, Северного моря и Темзы. Один из известных английских геоморфологов, Чарльз Лайал, утверждает, что несколько столетий назад на месте мелей был остров, который в 1099 году опустился ниже уровня моря. Об этом же гласят английские легенды.
2. «Великий пожиратель кораблей»
Английские морские хроники свидетельствуют, что на протяжении тысячелетий Гудвинские пески являлись местом постоянных кораблекрушений. Еще в средние века моряки дали этим мелям очень меткое определение — «Великий пожиратель кораблей». Оно как нельзя лучше характеризует крутой нрав этих обманчивых песков. О них не раз упоминает и Вильям Шекспир. Например, в «Венецианском купце» говорится, что корабль Антонио с ценным грузом «потерпел крушение в этих стесненных водах, называемых Гудвинами, очень опасными, плоскими и смертоносными, где остовы многих судов покоятся». Страховщики Ллойда, который уже почти три века ведет учет всех морских аварий, давно сбились со счета погибших здесь судов. Стоимость застрахованных ими кораблей и погибших на Гудвинских мелях за последние двести лет они определяют в 250 миллионов фунтов стерлингов, а число пропавших здесь людей — в 50 тысяч.
Лоцман, который проводил наше судно в устье Темзы, утверждал, что в чреве «Песчаного хамелеона» покоятся боевые триремы Юлия Цезаря, который в 43 году нашей эры не совсем удачно высадился к северо-востоку от Дувра и покорил обитателей «коварного» Альбиона. Английские капитаны рассказывали мне, что над триремами римлян лежат останки острогрудых ладей «жителей моря» — викингов Скандинавии. Они навечно прижаты дубовыми остовами тяжелых галеонов
Над испанскими галеонами в песках мирно спят вселявшие когда-то ужас в сердца ганзейских и венецианских купцов пиратские бригантины и корветы. Где-то рядом с ними покоятся английские фрегаты и барки XVI века, набитые черным деревом, слоновой костью и драгоценными камнями, награбленными в Индии и Африке. Вся эта канувшая в Лету армада парусников сверху прижата стальными корпусами современных сухогрузов и танкеров. Невольно вспоминаются строчки из «Легенды о мертвых моряках Британии» замечательного ленинградского поэта Вадима Шефнера: Без парусов в заплатах пестрых Там спят, от пристаней вдали, С резными девами на рострах Веков прошедших корабли. А рядом с ними, но сохранней Лежат, как черная гора, Трансатлантических компаний Цельносварные стимера.
Да, «Песчаный хамелеон» не считался ни со временем, ни с размерами кораблей. Он проглатывал свои жертвы без разбора, пожирал все, что попадало ему в пасть. А попадало в его цепкие объятия немало пищи, столько, что он даже не успевал ее переваривать. Рассказывают, что в 1959 году английские геологи взяли с Гудвинских песков образцы грунта и сделали анализ. Оказалось: извлеченные пятнадцатиметровые столбы грунта содержали песок, перемешанный с полусгнившими деревянными кусками корабельных частей и ржавого железа…
«Почему корабли оказывались на мелях? Разве они не могли их обойти?» — вправе спросить читатель.
Было и есть три основные причины попадания судов в ловушку Гудвина: штормы, которые выносили беспомощные парусники на пески, туман, лишавший судоводителя видимости и возможности точной ориентировки, и сильные течения, сносившие корабли с курса.
Если судно оказывалось на мели и его до наступления отлива не удавалось снять, то оно навечно оставалось в плену «Великого пожирателя».
Парусные корабли имели полукруглое днище и, оказавшись на суше, не могли оставаться без подпорок на ровном киле: они валились набок. Когда такой корабль попадал на мель и с отливом пески осыхали, он ложился на борт. С наступлением прилива, когда мели покрывались пятиметровой толщей воды, течение заливало обреченное судно, прежде чем оно успевало принять нормальное положение. Обычно на третий-четвертый день зыбучие пески засасывали парусник полностью. Если судно оказывалось на мели, будучи выброшенным штормом, то его участь решалась еще быстрее: волны и прилив опрокидывали и заливали корабль мгновенно.
С пароходами и теплоходами дело обстояло немного иначе. У этих судов плоское днище, и, попав на мель, они в отлив оставались на ровном киле. Но с первым же приливом течение намывало с одного борта корабля гряду песка, вымывая его из-под другого борта. На третий-четвертый день судно опрокидывалось на борт, вода заливала его помещения с палубы. Если пароход оказывался на мели носом или кормой по направлению к течению, то песок вымывался из-под днища в районе носа и кормы: корпус судна провисал, и пароход разламывался пополам. Это обычно происходило с тяжело загруженными пароходами.
3. Даниэль Дефо получает письмо
Британский остров от Гудвинских песков отделяет довольно широкий и судоходный пролив — Галл-Стрим. В южной части этого пролива, напротив городка Дил, есть удобный для якорной стоянки рейд, носящий название Даунс. Издавна на этом рейде в ожидании благоприятного ветра отстаивались суда, направлявшиеся из Лондона в Атлантику, или суда, шедшие в столицу Англии. Они ждали на этом рейде очередного прилива для прохода через бар в устье Темзы.