Последний странник
Шрифт:
Сначала Вики показалось, что они с Холлисом здесь совсем одни, но потом из центрального здания появились Майя с Габриелем и направились к стоянке, чтобы встретить их. Майя выглядела такой же, как всегда – сильной и опасной. Вики внимательно посмотрела на Габриеля, пытаясь понять, изменился он или нет.
Его тело и лицо остались прежними, а глаза смотрели как-то по-новому, пристальнее, чем раньше. Вики стало немного не по себе, но Габриель поздоровался, обнял ее, и неловкость тут же пропала.
– Мы так волновались за тебя, Вики. Здорово, что ты приехала.
До церкви Холлис успел
Отыскав старые метлы, они подмели пол, а затем все вместе сели за длинный стол. Майя включила компьютер и нашла информацию об американцах их возраста, которые недавно погибли в автокатастрофах. В течение следующих нескольких недель Майя надеялась получить их свидетельства о рождении, водительские права и паспорта. Затем, с новыми документами, они могли отправиться в Мексику и найти там безопасное место.
– Мне совсем не хочется окончить свои дни в мексиканской тюрьме, – сказал Холлис. – Если мы уезжаем из страны, значит, нам понадобится много денег.
Майя сказала, что Линден уже отправил в Америку антикварную статуэтку Будды с несколькими тысячами долларов внутри. В данный момент посылка находилась у торговца антиквариатом в Западном Голливуде. Идти за деньгами сейчас было очень опасно. Табула разыскивала их везде. Холлис вызвался дежурить у заднего входа, пока Майя войдет к торговцу через парадную дверь.
– Я не могу оставить Габриеля одного, – сказала Майя.
– Со мной все будет в порядке, – ответил ей Габриель. – Никто об этом месте не знает. Даже если узнают, им придется ехать по той извилистой дороге, и мы заметим чужой автомобиль за десять минут до того, как он будет здесь.
За обедом Майя дважды меняла решение и наконец согласилась, что сейчас очень важно раздобыть денег. Габриель с Вики вышли на стоянку и наблюдали, как пикап Холлиса уезжает вниз по холму.
– Что ты думаешь о Майе? – спросил Габриель.
– Она очень храбрая.
– Отец очень жестко ее воспитывал, чтобы превратить в Арлекина. Мне кажется, она вообще никому на свете не доверяет.
– Как-то раз Исаак Джонс написал письмо своей двенадцатилетней племяннице Евангелине. Он сказал ей, что родители дают нам защитную броню, а когда мы становимся взрослыми, то сами решаем, усиливать ее или нет.
– У Майи броня очень сильная.
– Да, но под броней она самая обычная женщина. Все мы внутри одинаковые.
Вики снова взяла старую метлу и начала подметать полы. Время от времени девушка смотрела в окно и видела, как Габриель расхаживает взад-вперед по грязной стоянке. Что-то не давало Страннику покоя. Он напряженно обдумывал какую-то проблему, пытался найти способ ее решить. Вики закончила подметать и принялась вытирать влажной тряпкой столы. В дверном проеме появился Габриель.
– Я должен перейти барьеры прямо сейчас.
– Зачем?
– Мне нужно найти брата, Майкла. Я видел его перед барьером огня. Может, он до сих пор в одной из тех реальностей.
– Ты думаешь, он помогает Табуле?
– Вот именно, Вики, это меня и беспокоит. Они могут принуждать его, заставлять силой.
Вики отправилась вслед за Габриелем в одну из общих спален и стала наблюдать, как он усаживается на раскладушку, вытянув вперед ноги.
– Мне уйти? – спросила она.
– Нет, можешь остаться. Никаких ангелов и вспышек не будет. Мое тело останется здесь.
Сжав нефритовый меч обеими руками, Габриель сделал долгий, глубокий вдох, а потом резко откинулся на раскладушку. От его быстрого движения все как будто изменилось. Вики заметила, как Габриель сделал еще один вдох и его тело, вздрогнув последний раз, совершенно обмякло. Теперь он напоминал Вики одну картину, на которой был изображен каменный рыцарь, лежащий на могиле.
Интересно, где теперь был Габриель? У нее над головой? Вики огляделась по сторонам, но не увидела ничего, кроме грязного потолка и бетонных с ген с потеками воды. «Береги его, Господи, – подумала Вики. – Не дай этого Странника в обиду».
51
Свет вырвался из тела Габриеля и перешел через все четыре барьера. Он открыл глаза и увидел, что находится в старом доме, на верхней ступеньке лестницы. В доме никого не было и стояла мертвая тишина. Через узкое окно просачивался тускло-серый свет.
На лестничной площадке за спиной Габриеля стоял старомодный столик для гостиной. На нем была ваза с розой из шелка. Габриель потрогал жесткие, гладкие лепестки. Цветок в вазе и вся комната были таким же обманом, как и предметы в родном измерении Габриеля. Во всех мирах неподдельным и постоянным был только Свет. Призрачные подобия тела и одежды Габриеля последовали за ним сюда, в чужое измерение. Габриель на несколько дюймов вынул меч из ножен, и на клинке вспыхнул серебристый отблеск.
Габриель отодвинул в сторону тюль и выглянул в окно. Здешнее солнце скрылось за горизонтом совсем недавно. Дом стоял на городской улице с пешеходными дорожками и тенистыми деревьями. На другой стороне дороги стоял плотный ряд зданий из бурого песчаника, и весь квартал походил на один из районов Нью-Йорка или Балтимора. В некоторых домах горел свет, окрашивая окна, как кусочки старого пергамента, в бледно-желтый цвет.
Габриель перекинул ремень через плечо так, что меч оказался у него на боку. Затем, стараясь не шуметь, спустился по лестнице на третий этаж. Здесь он с опаской, в любую минуту ожидая нападения, открыл одну из дверей и увидел пустую спальню. Вся мебель в комнате была темной и массивной. Большой комод с медными ручками. Кровать с деревянной резной рамой. Старомодная обстановка напомнила Габриелю фильмы двадцатых годов. Ни часов с радио, ни телевизора, ничего нового и яркого.
Габриель спустился на второй этаж и услышал звуки фортепиано, идущие откуда-то снизу. Музыка была тихая и печальная – простая мелодия, повторяемая снова и снова с небольшими изменениями.
Стараясь, чтобы не скрипнула ни одна ступенька, Габриель спустился на первый этаж и осторожно заглянул в открытый дверной проем. Там оказалась столовая с длинным обеденным столом и шестью стульями с высокими спинками. На буфете стояла ваза с восковыми фруктами. Габриель пересек коридор, прошел через кабинет с кожаными креслами и лампой для чтения и, наконец, оказался в гостиной.