Последний танец Марии Стюарт
Шрифт:
– Приказ о моей казни, – слабым голосом сказала она. – Не бойтесь прочитать его мне. Душа недостойна небесных радостей, если тело не может выдержать удар палача.
Бил зачитал приговор от начала до конца. Мария внимательно слушала.
…Со всем смирением просит и убеждает нас привести в исполнение вышеупомянутый приговор над ее особой… повелеваем вам распорядиться о совершении ее казни… оная казнь должна совершиться в такое время и в таком месте, которое вы сочтете наиболее подходящим, и такими людьми, которых вы выберете по своему благоразумному
Она наклонила голову:
– Во имя Господа, это желанная весть, и я благодарна, что Он приблизил конец моих страданий.
Боль пульсировала в ее коленях. Теперь это не имело значения; скоро она прекратится навеки.
– Когда это случится? – спросила она.
– Завтра. В восемь часов утра, – дрожащим голосом ответил Шрусбери.
– В восемь утра? То есть завтра в это же время я уже четыре часа буду мертва? Мне не хватит времени подготовиться как следует!
– Мадам, прошло два месяца, как вам зачитали приговор суда, – сказал Паулет. – У вас было достаточно времени для подготовки.
– Я бессилен что-либо сделать, – извиняющимся тоном произнес Шрусбери. – Завтра в означенное время вы умрете.
– Мне нужно… я должна позаботиться о слугах, которые пожертвовали всем ради меня: потеряв меня, они потеряют все. Мне нужно составить завещание, а я не могла этого сделать до последней минуты, так как не знала, сколько денег и ценностей у меня осталось. Мне понадобятся мои документы и учетные книги.
– Это невозможно, – ответил Паулет. – Они находятся в Лондоне, куда их увезли из Чартли.
– Пожалуйста, верните моего дорогого исповедника отца Депре. Меня разлучили с ним несколько недель назад. Теперь он нужен мне, чтобы подготовить все, что церковь считает необходимым перед смертью.
– Нет, мы не можем этого допустить, – сказал Паулет. – Это противоречит нашим законам и вероучению. Однако мы можем прислать к вам протестантского священника.
– Нет, это мне ни к чему, – ответила Мария. – Я должна умереть в той вере, в которой меня крестили.
– Мадам, жизнь будет смертью для нашей веры, а ваша смерть сохранит ее! – не сдержавшись, выпалил граф Кентский.
Мария улыбнулась, как будто он преподнес ей ценный подарок.
– Я не льщу себе мыслью, будто достойна такой смерти, но смиренно принимаю ее как залог того, что в конце концов Бог избрал меня ради нее.
Ее лицо озарилось от радости, но мужчины явно собрались уходить.
– Королева дала ответ на мою просьбу? – спросила она. – Меня похоронят во Франции?
– Мы не знаем, – ответил Шрусбери. Его голос дрогнул, и Паулет покосился на него.
– О, сэр! – воскликнул Бургойн, не скрывая слез, струившихся по его щекам. – Даже самому ничтожному человеку – нет, даже величайшему преступнику дали бы больше времени, чтобы подготовиться к смерти! Если у вас нет жалости к нашей королеве, то хотя бы пожалейте нас, ее слуг, которые окажутся нищими, если она не позаботится о них!
– Я не властен отложить казнь, – отрезал Шрусбери и вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась.
Джейн Кеннеди в слезах бросилась на кровать. Мария посмотрела на убитых горем слуг. Внезапно она снова почувствовала себя сильной: ей предстояло много работы. Она погладила Джейн по голове.
– Вставай, Джейн Кеннеди! – громко сказала она. – Перестань плакать и приступим к делу. У нас мало времени!
Она хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание остальных.
– Дети мои, разве я не говорила, что все идет к этому? Слава Богу, время пришло, и все страхи и горести остались позади. Не плачьте и не горюйте, но радуйтесь, что близится конец моих долгих страданий!
Мария встала с постели и подошла к столу, где занялась сортировкой немногих оставшихся вещей и денег, и на маленьких листочках написала имя каждого получателя. Она старалась позаботиться обо всех, втайне желая оставить им нечто большее, чем эти безделушки.
– Пусть ужин подадут раньше, чем обычно, – обратилась она к Бургойну. – Я хочу разделить с вами последнюю трапезу, а потом заняться действительно важными вещами.
Ужин подали без всяких церемоний, так как ее скипетр и помост исчезли вместе со священником. Все молча плакали, тяжело глотая и не глядя на еду.
– Вы заметили, как они сказали, что я умираю за свою веру? – спросила Мария. – Как хорошо, что я оказалась избранной для такой смерти!
Она наполнила вином большой кубок и протянула его Бургойну:
– Теперь я хочу, чтобы каждый из вас выпил за меня и произнес последний тост.
Бургойн упал на колени перед ней, поднял кубок и прошептал:
– Пусть Господь дарует вам покой.
Джейн Кеннеди тоже опустилась на колени.
– Я последую за вами даже на плаху; я никогда не отрекусь от вас и не забуду вас, – произнесла она. В ее глазах блестели слезы, но голос не дрожал. Потом она передала кубок Элизабет Карл.
– Я клянусь хранить и славить ваше имя перед всеми людьми и защищать ваше дело до конца моих дней.
– Я помог вам бежать из Лохлевена, – начал Уилл Дуглас. – А теперь должен беспомощно стоять, пока вы обрекаете себя на худшую и недостойную вас участь.
– Ах, Уилли, ты мой верный слуга. Но помни: я ухожу от моих бедствий. Королева Англии оказывает мне большую услугу.
Старый Бальтазар преклонил колени.
– Платье готово, – сказал он. – Хотел бы я предложить вам другой подарок!
– Никакой другой подарок не будет мне так же приятен, как этот, – ответила она.
Когда все слуги прошли перед Марией, она сама взяла кубок и выпила за них.
– Прощайте, мои добрые друзья. Пожалуйста, простите меня, если я обидела кого-то из вас.
После ужина Мария заняла место на стуле в дальнем конце комнаты и попросила Джейн принести ей немногие оставшиеся драгоценности, чтобы разобраться с ними. Она брала одну вещь за другой и рассматривала их.
– Это остатки моей былой роскоши, – сказала она. – Они послужат моими гонцами отсюда.