Последний танец Марии Стюарт
Шрифт:
Когда нищие стали расходиться, он подмигнул ей.
Сердце Марии возбужденно билось, когда они продолжали свой путь в пасмурный зимний день. Она была не одинока; о ней не забыли.
Замок Понтефракт, мрачно ассоциировавшийся с убийством короля – именно здесь уморили голодом Ричарда II, – вырос перед ними, а затем поглотил их в наступивших сумерках. За его стенами, покрытыми ледяной изморосью, Мария тщетно пыталась уснуть. Ее отряд, сократившийся до тридцати человек, разместился на самодельных кроватях.
Нортумберленд. Граф Нортумберлендский сочувственно относился к ней и ее делу. Это означало, что его друг, граф Уэстморлендский, разделяет его точку зрения. На судебных слушаниях оба они занимали сторону Елизаветы. Их расположение, несмотря на явную предубежденность судей, казалась едва ли не чудом. А жена Уэстморленда была сестрой герцога Норфолкского. Семейные узы образовали прочную ткань, которая могла послужить надежным плащом в случае ее бегства. Думая об этом, она незаметно забылась более крепким сном, чем за последние несколько недель.
Они медленно пробирались через Дербишир, маленькое, словно сливовая косточка, графство, расположенное в самом центре Англии. Здесь было множество мелких рек и долин; леса, покрывавшие отдаленные холмы, казались черными пятнами на фоне белого снега. Этот край считался очень зеленым и плодородным, но сейчас, посреди зимы, Мария не видела никаких признаков изобилия. Здесь находилась большая часть владений ее нового «хозяина» графа Шрусбери, и они уже проехали два его поместья: Уингфилд-Манор и Чатсуорт. Хотя эти поместья были новыми, королева распорядилась поселить их в замке Татбери дальше на юге, у самой границы Дербишира и Стаффордшира.
Мария спрашивала о Татбери, и ей рассказали, что оттуда открывается прекрасный вид на окрестные поля за рекой Даф, а соседний Нидвудский лес, связанный с легендой о Робин Гуде, изобилует дичью. Здесь Джон Гонт [7] держал свой «Cовет менестрелей», и, по заверению Скроупа, здесь находилось «самое сердце доброй старой Англии».
7
Джон Гонт (1340–1399), первый герцог Ланкастерский, сын короля Эдуарда III. Видный полководец, государственный деятель и фактический правитель Англии до совершеннолетия Ричарда II (примеч. пер.).
– Ах да, добрая старая Англия, – проговорила она. – Это ли мне предстоит увидеть? Действительно, она полна легенд, на манер старинной Франции и шотландских пустошей.
В детстве она читала о короле Артуре, Робин Гуде, Ричарде Львиное Сердце, стрелках из длинного лука, рождественском полене и волшебнике Мерлине. Теперь ей предстояло жить в таком месте, которое навевало все эти воспоминания. Она также навела справки о графе Шрусбери, но смогла получить лишь скудную информацию от молчаливого лорда Скроупа. Граф был очень богат. Он недавно женился во второй раз. Его жена оказалась почти так же богата, как он, и на восемь лет его старше. По условиям брачного договора они переженили своих сыновей и дочерей друг на друге, чтобы богатство оставалось в семье. Граф был протестантом, но не спешил преследовать католиков в своих владениях. В результате в Дербишире и соседнем Ланкашире проживало много католических семейств.
– Но какой он на самом деле? – спросила Мария.
– Бесцветный, – наконец признался лорд Скроуп.
– А его жена?
– Живописная женщина. Помимо собственных красок она добавила те, которые ей достались от трех предыдущих мужей.
Они увидели Татбери на горизонте задолго до прибытия, когда приблизились к слиянию рек Трент и Даф. Замок, ощетинившийся башнями, стоял на вершине рыжего каменного утеса над берегом реки и на фоне заходящего солнца казался собачьей пастью с оскаленными клыками. Мария вздрогнула в тот же миг, когда увидела его. Добрая старая Англия? В этом замке не было ничего доброго; он выглядел как тюрьма.
Тюрьма. «Я заключенная, – подумала она. – Настоящая заключенная, как и в Лохлевене».
В какой-то момент ей захотелось развернуть лошадь и галопом ускакать прочь. «Я не могу покорно войти туда», – думала она. Но потом поняла, что бежать некуда и вокруг нет дружелюбно настроенных подданных, которые могли бы укрыть и защитить ее. Она находилась в самом центре вражеской территории, где для нее не было надежного убежища. Она даже не знала, куда направиться.
«Нет, так не пойдет, – твердо сказала она себе. – Ты не будешь прятаться в хижинах и спать на земле, как во время бегства из Лэнгсайда. У тебя есть сторонники среди местных дворян. Разве ты так быстро забыла о Норфолке и Нортумберленде? А Филипп Испанский? Есть вероятность, что он вторгнется в Англию в ответ на то, что Елизавета захватила его галеоны с золотом, которые сбились с курса. Я не одна. Я не одна!»
Они начали подниматься к замку по крутой и узкой дороге. Подъем до вершины составлял более ста футов, и им пришлось проехать через крепостной ров, подъемный мост и укрепленные ворота, служившие единственным входом. Наконец они оказались на территории замка, занимавшего около трех акров, как впоследствии узнала Мария. Высокие стены окружали его с трех сторон, а четвертая не нуждалась в этом, так как представляла собой обрыв до самого ложа долины в ста футах внизу. Две сторожевые башни охраняли мощные бастионы.
Двор был пустым – там горело лишь несколько факелов, отбрасывавших зловещие угловатые тени на мерзлую землю. Лорд Скроуп устало спешился и сказал:
– Я извещу хозяев о нашем прибытии.
Судя по его тону, граф Шрусбери даже не ожидал гостей.
Мария осталась со своими слугами, которые похлопывали лошадей и заверяли, что скоро их расседлают и накормят. Наконец Скроуп вернулся в сопровождении высокого мужчины.
– Королева Мария, – сказал он. – Разрешите представить Джорджа Тэлбота, графа Шрусбери.
«Джордж, – подумала она. – Это имя всегда приносило мне удачу. Пусть и сейчас будет так».
– Очень рада, – вслух произнесла она.
Граф Шрусбери поцеловал ее руку и лишь потом посмотрел на нее. Она увидела мужчину около сорока лет со скорбно вытянутым лицом, редеющими волосами и седоватой бородкой. Его взгляд выдавал склонность к меланхолии и размышлениям о превратностях судьбы.
– Мы с графиней рады приветствовать вас, – печально ответил он.
Марию и ее слуг разместили в южном крыле замка, имевшем два этажа. Как только она переступила порог, в лицо ей ударил запах плесени, который еще усилился, когда она оказалась внутри. Прихожая напоминала подземный грот с влажными стенами. Ее окутал пронизывающий холод.