Последний танец
Шрифт:
Дафна и Алекс обменялись недоуменными взглядами. Они увидели не ближайшую подругу мамы, частенько обедавшую с ней, ходившую за покупками, выбиравшую подарки на Рождество и сплетничавшую по телефону, а незнакомку.
Берил, бледная как призрак, смотрела на отца будто в трансе, сжав тонкие пальцы с ярко накрашенными длинными ногтями в кулаки. Рот ее скривила жуткая гримаса ненависти, и она прошипела:
– Проклятый ублюдок, чтобы ты горел в аду!
Последние посетители направлялись к выходу из
– Не подбросите меня до дома?
– Конечно, – сказала Алекс, а сама подумала: «Это неспроста – Лианн злится на мать или смущена ее поведением и хочет извиниться».
Лианн подошла к Берил. Та стояла у стола, где Алекс раскрыла альбом в кожаном переплете, чтобы родственники и друзья выразили соболезнования. На лице Берил промелькнуло явное неодобрение, но она кивнула и, бросив Лианн несколько слов, удалилась.
Дафна предложила остановиться по дороге и выпить по чашечке кофе на Дель-Рио-бульвар за четыре квартала от дома Китти. Лианн, к удивлению Алекс, сразу же согласилась.
– Мне так неловко за мать, – призналась она, когда они расположились за столиком кофейной. – Она… она сама не своя, с тех пор как узнала о вашем отце. Это было для нее тяжелым ударом.
– Не похоже, чтобы она испытывала к нему дружеские чувства, – холодно возразила Дафна.
Алекс бросила на сестру тревожный взгляд. Дафна настороже – это видно. Она пытается что-то выведать и не остановится ни перед чем, чтобы оправдать маму, – даже если придется очернить память отца.
Лианн побледнела и нервно затеребила пакетик с сахаром.
– Я очень беспокоюсь за вашу маму. Что будет с Лидией? Моя мать чувствует себя виноватой.
Алекс чуть не крикнула: «Ну конечно! Это ведь она толкнула мать на убийство!» Но вслух она спросила:
– Лианн, что ты скрываешь от нас?
Лианн подняла на нее глаза, выражавшие такую муку, что Алекс пожалела о своем вопросе. Она поняла, что сейчас скажет Лианн, и ей не хотелось это услышать. Поскольку признание Лианн будет означать, что она солгала ей в тот день, когда отец…
Лианн дрожащей рукой поднесла кружку с кофе ко рту и отпила глоток.
– Прости, Алекс, мне следовало бы сказать тебе об этом раньше. Я знала, почему твоя мама не пригласила мою мать на праздник. Но у меня выдался такой тяжелый день, и я… мне не хотелось, чтобы ты подумала, будто я имею какое-то отношение к их ссоре.
– Наши матери поссорились? Впервые об этом слышу. – Дафна нахмурилась.
– Мама говорила, что больше не может спокойно смотреть, как он обращается с Лидией, которая сорок лет живет во лжи. И несколько недель назад она… она не выдержала.
Алекс вспыхнула:
– Так ты знала…
– Об изменах отца, – закончила за нее Дафна, устремив на сестру холодный взгляд зелено-голубых глаз.
«Значит, моя сестричка не так уж наивна», – подумала Алекс.
– Похоже, я узнала об этом в последнюю очередь, – продолжала
Лианн пожала плечами.
– Я слышала кое-какие сплетни на этот счет – людям нравится перемывать косточки друг другу. Но я не придавала этому особого значения.
– А давно ли ты знаешь об этом? – осведомилась Алекс.
– Мама рассказала мне, что у нее с Верном был роман. Однажды ночью несколько лет назад она напилась и выболтала свой секрет. Но я решила, что это несерьезно – так, интрижка на стороне.
– Интрижка? – изумилась Алекс. – Да ведь твои родители развелись из-за этой интрижки!
Лианн поморщилась и отставила чашку.
– Тогда я была совсем маленькой, но потом поняла, что их брак с самого начала неудачен. Мама изменяла отцу, потому что была несчастна с ним.
– Итак, давайте подытожим. – Дафна задумчиво потерла виски. – Тридцать с лишним лет назад твоя мать и наш отец тайно встречались. Берил скрывала это от своей лучшей подруги Лидии много лет. Почему же она вдруг решила признаться? И почему это так подействовало на маму?
Лианн покачала головой. Вокруг беседовали посетители, сновали официанты – жизнь шла своим чередом, и окружающие наивно полагали, что их никогда не коснутся несчастья, о которых сообщают в вечерних новостях.
– Прости, Алекс, я напрасно скрывала это от тебя, – снова заговорила Лианн. – Я слышала от одного практиканта, что ваша мама принимает антидепрессанты.
– Даже если это правда, ее все равно нельзя назвать безумной, – возразила Дафна. Но сомнение зародилось в ней – Алекс видела это по глазам сестры.
– Я и не говорю, что она безумная, – согласилась Лианн. – Я бы и не упомянула об этом, если бы… – Она беспомощно развела руками и печально добавила: – Вернон был выдающимся человеком, несмотря на все свои недостатки. – Лианн обратилась к Дафне: – Ты, наверное, понятия не имела, что именно твой отец добился разрешения на использование донорских органов в нашей больнице. Он говорил, что это позволит безутешным родственникам, потерявшим близких, примириться с трагедией, поскольку смерть дорогих им людей может спасти чью-то жизнь. И Вернон оказался прав. Вскоре поступления донорских органов увеличились на тридцать процентов.
– Я ничего об этом не знала, – смущенно проговорила Дафна.
Алекс вдруг поняла, что не только для нее отец был кем-то вроде сказочного героя.
– Но мы до сих пор не знаем, почему его убили, – с горечью заключила она. Злоба на мать, будоражившая ее последние несколько дней и отвлекавшая от мрачных предчувствий, понемногу утихла. Отодвинув нетронутый кофе, Алекс откинулась на спинку кресла.
– И неизвестно, узнаем ли вообще. – Вздохнув, Дафна достала кошелек. – Я смертельно устала и хочу спать. Сейчас мне не отгадать даже простейший кроссворд. Давайте вернемся к этому разговору после похорон.