Последний в черном списке
Шрифт:
Залпом опорожнив кружку пива, он медленно встал из-за стола. Вновь бросил взгляд на часы. Стараясь не выдать своей нервозности и внутреннего напряжения, направился в туалет. Краем глаза заметил, как со своего места поднялся Перегудов. Следуя примеру следователя, на ногах оказался и Сабуров.
Сыщик подошел к Тимуру.
— Ты куда?
— В туалет. В чем дело? Я не имею права сходить в туалет? — молодой человек пытался вести себя естественно. — Или вы и туда намерены сопровождать меня?
Перегудов прищурился. Что-то в поведении парня ему все-таки не понравилось. Что с ним? Или он перебрал пива?
— Нам
— Хорошо, — неожиданно охотно согласился Тимур. — Я только схожу в туалет, потом выпью с ребятами еще кружечку пива и поедем. Годится?
— Годится. Только сильно не напивайся.
— Это уже мое личное дело. Вы на работе, а не я.
Тимур развернулся и пошел к туалету. Толкнул дверь ногой. У ближайшего писсуара стоял парень лет восемнадцати и справлял нужду, покачиваясь из стороны в сторону. Тимур дождался, пока он закончит и уйдет. Только после этого двинулся ко второй кабинке, как ему и было сказано по телефону. Просунул руку за сливной бачок, но пальцы нащупали всего лишь пустоту.
— Я здесь, — раздался за спиной голос, который несколько минут назад Тимур слышал по телефону.
Парень резко развернулся. Перед ним стоял мужчина в черном плаще с высоко поднятой головой. В правой руке у него был какой-то странный предмет, похожий на набитый чем-то мужской носок.
— Не скажу, что я рад тебя видеть, Тимур, но я ждал этой встречи, — негромко сказал он, и по его губам при этом скользнула кривая усмешка.
— Где моя сестра? Что с ней? — Тимур вышел из кабинки, подошел к Елизарову. — И что за кассета, о которой ты толковал?
— Нет никакой кассеты, — спокойно ответил Владислав. — И с сестрой твоей все в порядке. Я не из тех людей, кто срывает зло на всех подряд. Мне нужен был только ты, Тимур. И ты пришел. Сам…
— Ах ты, гнида!
Парень тараном бросился на Елизарова, но тот довольно ловко ушел в сторону, взмахнул носком и ударил Тимура по лицу. Хрустнула сломанная носовая перегородка. Тимур словно споткнулся и тут же осел на пол, схватившись руками за разбитый нос. Кровь, просачиваясь у него сквозь пальцы, закапала на кафельный пол. Елизаров склонился над жертвой и схватил Тимура за волосы. Запрокинул голову вверх. Его глаза встретились с глазами Тимура.
— Я вынес вам приговор, — сказал он. — Всем четверым. И уже трижды я привел этот приговор в исполнение. Сегодня я в последний раз исполняю роль палача. Но я свято верю, засранец, что оказал обществу неоценимую услугу, избавив его хотя бы от такой малой части мрази, как ты и твои приятели. Ты слышишь меня?
Тимур слышал. Превозмогая боль, он попытался извернуться и достать Елизарова кулаком в коленную чашечку. Но не достал. Владислав занес руку с оружием над головой жертвы, а потом резко опустил ее. Алая кровь оросила длинные полы его плаща. Тело Тимура обмякло. Елизаров отпустил его.
Все было кончено. Но Владислав почему-то не чувствовал удовлетворения от свершенного. Скорее, наоборот. В душе у него вдруг поселилось какое-то непонятное опустошение. Елизаров снял плащ и бросил его на пол. Сверху на плащ приземлился носок с монетами. Секунду подумав над тем, стоит ли вырезать на груди Тимура знак в форме буквы Z, Елизаров отказался от этой мысли. Теперь уже это ни к чему. Подойдя к окну, он открыл шпингалет и распахнул фрамугу. Решетка была снабжена замком, но Владислав при помощи ножа вынул из пазов боковые крепления. Подтянулся и выбрался наружу. Как и в ночь перед вылетом самолета Москва — Женева, накрапывал мелкий дождик. Елизаров поднял голову к густым черным тучам и понял, что очень скоро начнется самый настоящий ливень. Тоже как и в ту ночь.
Без всякой конспирации Владислав взмахнул рукой, и рядом с ним остановилась машина. Он плюхнулся на переднее сиденье. Назвал свой домашний адрес. Машина тронулась. На повороте Елизаров заметил, что «Опель Кадет» с тонированными стеклами все так же стоит у обочины рядом с главным входом в ночной клуб «Рапсодия».
Сумерки медленно, но неумолимо окутывали столицу.
— Что-то мне не нравится, что он застрял там, — Перегудов постучал пальцами по столешнице. — Пора бы ему уже выйти.
— Может, его тошнит? — предположил Сабуров.
— С трех кружек пива? Маловероятно. Пойдем-ка проверим.
Сыщик и стажер поднялись из-за столика и синхронно двинулись в сторону туалета. По ходу Перегудов набрал номер дежурившего на улице старшего лейтенанта Тихонова.
— Коля, у тебя там как?
— Все чисто, Виктор Алексеевич, — доложил старлей.
Сабуров первым вошел в помещение туалета и тут же невольно отпрянул.
— Ах, черт!
— Что? — Перегудов оттеснил его в сторону.
На полу рядом с распахнутой кабинкой туалета лежало распростертое тело Тимура Ромащенко. Голова его была размозжена, и вокруг нее уже успела натечь огромная лужа крови. Перегудов перевел взгляд на лежащие рядом с телом плащ и орудие убийства. Носок с монетами. Вот так — просто и незатейливо.
— Он ушел через окно, Виктор Алексеевич, — Сабуров указал на болтавшуюся решетку.
— Вижу, Володя, вижу, — равнодушно откликнулся сыщик.
— Как же так? Он обставил нас! Как детей! Что же теперь будет, Виктор Алексеевич?
Перегудов не ответил.
— Что нам делать? — не унимался Сабуров.
— Ничего. Теперь уже ничего, Володя. Он уже закончил.
— Этому просто не может быть объяснения! Ты хоть понимаешь, в каком я положении? Ты на секунду представь… Да, я обязан назначить служебное расследование! Ты понимаешь, что у меня нет выбора! Я либо подставляю ведомство, либо тебя. Первое, по определению, отпадает. Соответственно, остается…
Перегудов, сидя в приемной прокурора Алексея Александровича Шарабанова в ожидании вызова, понимал, что разговор предстоит не из легких. Провал операции по задержке преступника, искусно обведшего вокруг пальца оперативные службы, целиком ложился на плечи следователя. То, что убийце в конечном счете удалось довести до конца осуществление своих планов, нанесло Перегудову ощутимый удар. Он был вынужден признать, что с самого начала недооценил Владислава Всеволодовича. Преступник оказался гораздо более изощренным в своих действиях, чем ожидал от него следователь. И вот сейчас его распекали, как желторотого юнца. И вполне справедливо… Парировать доводы начальника районной прокуратуры ему было нечем. Да и незачем. Перегудов лишь молча слушал.