Последний вечер безысходности
Шрифт:
– Отпусти, я не причем, – повторял плотник.
– Что ты тут лепечешь? Я все равно тебя не понимаю, – подталкивая его в спину, сказала Диара и крикнула вперед: – Ксаир, допрос вести тебе.
– Догадался уже, – донесся голос из кустов.
Они зашли в дебри, спрятавшись от звуков трассы. Здесь, в глуши, Диара связала парню ноги веревкой, заботливо переданной командиром и подвесила плотника на ветке многовекового дерева. Ксаир тем временем залез в недра сумки и достал железный предмет с буквой «У» на конце. Это клеймо принадлежало гильдии и оставляло знак на неугодных
– Эй, ребята, – занервничал подвешенный, – вы зачем достали эту штуку?
– Шашлык делать будем, – ответил Ксаир.
– Может, просто выбьешь информацию и прикончим его? – спросила Диара, – зачем его мучить?
– Как много лиц у милосердия, – мне было сложно удержаться от комментария, – зачем мучить, когда можно убить?
– Иди ветки собери, – ответил Ксаир, обращаясь толи к напарнице, толи ко мне.
А сам принялся доставать разные предметы пыток, не забывая сообщать пленному об их назначении.
– Существует много способов заставить человека говорить, – рассматривая скальпель, сказал командир отряда и отложил его в сторону, – но в твоем случае я решил использовать знакомые тебе вещи. Например, стамеску можно доточить до такой степени, что она может резать не хуже скальпеля.
– Я не понимаю о чем ты, – плотник завертелся на веревке как гусеница.
Ксаир решил объяснить – расстегнув кофту узнику, он нанес несколько порезов на теле мужчины. Диара, принесшая ветки, скривилась и, сбросив груз, подошла к подвешенному, после чего ножом отрезала часть кофты и запихнула ему в рот.
– И как он будет отвечать? – отрываясь от дела, поинтересовался мужчина.
– Передай, чтобы выплюнул, когда будет готов говорить, – ответила девушка и принялась разжигать костер, окуная в него клеймо.
Реакция девушки меня забавляла. Диара отчаянно строила из себя кремень, тогда как мне было видно, что она не в силах слышать крики мучавшегося мужчины. Тем не менее она осознавала необходимость происходящего и мысленно подгоняла время, чтобы закончить с этим.
Пленнику понадобилось четыре пореза, чтобы осознать серьезность чужих намерений. Он в очередной раз дернулся и неудачно наколол себя на пятый удар, вызвавший взвыв острой боли от глубокого пореза, из которого хлынула кровь.
– Он истечет кровью прежде, чем ответит тебе, – попеняла Диара.
Она схватила строительный степлер и подошла к мужчине, прижимая его к плотнику и спуская курок, штопая кровавую рану скобами.
– Убери ее от меня, – заорал тот, выплевывая все изо рта и извиваясь, стараясь отпрянуть от девушки, – что тебе надо узнать?
– Мы только начали, – поразился командир, – кому ты нас сдал?
– Ребята, – заныл пленный, – я никому не сдавал вас, да меня и не спрашивал никто.
– Может, пусть Диара задает вопросы? – услышал меня Ксаир, – кажется, ее он больше боится.
Вместо ответа он треснул подвешенного, подсказывая, что нужны только правдивые ответы. Тот проникся и попытался согнуться пополам, но, потерпев неудачу, быстро заговорил:
– Ко мне пришли какие-то люди и спрашивали, есть ли подозрительные лица. Но я не знал зачем они вас искали и даже не знаю кто это.
– Когда они приходили?
– В тот день, когда на вас напали, когда вы с тем мужиком уезжали.
Ксаир достал подготовленное клеймо и заткнул рот пленнику, на этот раз самостоятельно, и приставил раскаленное железо к животу. Приглушенные крики озарили лес.
– Вранье наказуемо, – убирая клеймо, произнес Ксаир и вытащил импровизированный кляп, – в тот день нас еще не могли искать – мы нигде не светились.
– Значит вас все-таки вычислили, – отпирался плотник.
– Тогда вычислили бы всех пятерых. Эй, рыжая, как считаешь? Мне кажется здесь оно не смотрится? Может, срезать? – доставая рубанок, спросил Ксаир.
– Ты ничего не перепутал? – ответила она.
Он говорил на родном для пленника языка и Диара его не понимала, иначе ответ был бы несколько иной. Но на узника он подействовал, заставляя мысленно прочувствовать всю боль и открыться.
– Хорошо, хорошо! Я все скажу, – он зажмурился.
В его мыслях отчетливо отслеживался поиск новой лжи. Но еще отголоски того, что я ненавижу в людях. Сейчас парень находился на грани смерти – от криков скобы из раны вылезли и кровь снова стекала равномерным потоком. Чувство приближающейся гибели, тем не менее, не заставило его раскаяться. В его голове было много информации о том, как он сдавал себе подобных, обрекая их на гибель. Но, в отличие от Диары, он не ощущал вину, а только высматривал наживу. Где-то в глубине души он сам ненавидел себя за это.
– Патологический подонок, – был вынесен мною вердикт.
– Твой любимый тип, – ответил Ксаир, косясь на Диару.
Та отошла подальше и слушала музыку на телефоне, поглядывая в сторону пленника. Она пыталась мысленно уйти отсюда.
– Пусти его на грань, – мне не терпелась встреча.
Дело в том, что перед смертью каждый человек попадает в переходное состояние, которое зависит от того, на что обрекает себя сам умирающий. Обычно те, кто раскаивается и кается самому себе, чувствуют легкость и видят ангела, пришедшего простить и проводить в новый прекрасный мир. Другие же знают все свои грехи, но тщательно их скрывают даже от внутреннего я, но в момент умерщвления, они вспоминают их и тонут в чувстве вины, такие обычно видят смерть с косой и боятся до дрожи. В общем, все зависит от эмоций, испытываемых человеком к самому себе на момент гибели.
– С тобой хочет познакомиться призрак, – схватив за волосы узника, тихо сказал Ксаир ему в ухо и вонзил стамеску в тело.
Под крики пленника его сознание раскрывалось и впускало меня к себе, откуда мною выуживалась беспечная жизнь негодяя, не чурающегося многих вещей. Осталось только напомнить ему об этом.
Для начала был устроен показ нескольких видоизмененных историй окончания жизни людей, которых предал этот тип. Только вместо его жертв, плотник умирал сам от рук тех, кого предал. Прием банальный, но всегда действенный. Чувство вины начинало жечь его. Теперь стоит добавить порцию страха. Огонь числился первым в его списке.