Последний вираж штрафбата
Шрифт:
Но двадцатилетний наглец в кувыркающемся самолете не чувствовал себя неудачником, несмотря на холод, боль от ран и неработающий двигатель. В Борисе всегда жила безоглядная вера в собственную счастливую судьбу, в то, что покровительствующие ему высшие силы в последний момент за шкирку вытащат его из любой передряги. До поры опытные летчики считали мальчишку слишком самоуверенным и легкомысленным, этаким легковесным мотыльком, фронтовой век которого будет недолгим. Но ему действительно всегда чертовски везло. Может быть, именно потому, что не унывающий пострел никогда не позволял себе сдаваться.
Конечно, и ему иногда случалось испытывать уныние и страх, переживать состояние отчаяния. Особенно в начале испанской командировки, когда летать приходилось на старых этажерках и часто бывать в роли беспомощной мишени. Но природный оптимизм все равно в итоге брал вверх над черными мыслями. Этот мир, по-видимому, устроен таким образом, что если ты склонен к хмурым мыслям и дурным предчувствиям, то жизнь по закону сохранения энергии постарается соответствовать твоим мрачным ожиданиям. Если же по природе ты оптимист, то и Природа подстроится под твои представления о ней. Борис словно родился с пониманием того, что дух первичен, а материя вторична, и если чего-то очень сильно захотеть, то силою мысли, своей верой в удачу можно сотворить невозможное…
Именно поэтому, кувыркаясь между небом и землей с неработающим мотором, молодой наглец тем не менее чувствовал себя хозяином положения. У него уже было немало поводов для радости. Во-первых, его около пяти минут обстреливали фактически в упор из пулеметов и только ранили. Во-вторых, в штопоре ему удалось сбить начавшее пожирать его деревянный самолет пламя.
Борис ясно видел как бы со стороны всю диспозицию боя: вот он неожиданно для стрелка за спиной отдал ручку от себя и опустил нос своей машины. При уборке газа маневры получаются резче. Так что коварный «макаронник» сразу потерял из виду за массивным капотом своей машины кувыркнувшегося куда-то вправо противника. Возможно, в тот момент сеньору показалось, что одна из его пулеметных очередей поразила «Ивана», и его лишившийся управления самолет перешел в беспорядочное падение.
Борис же подхваченной ветром бабочкой унесся прямо под самолет преследователя. И даже обладай враг уникальным позиционным сверхчутьем, он все равно сейчас был бессилен что-либо предпринять в ответ. Догонять и стрелять по штопорящему где-то под тобой самолету — это все равно что пытаться, прыгнув с вышки, поймать на лету прошмыгнувшего мимо стрижа.
Ах, как же благодарен был Борис своему учителю — аэроклубовскому инструктору Степану Лапатуху! Благодаря его бесценным урокам совсем недавно сам знаменитый красный маршал Клемент Ефремович Ворошилов премировал молодого летчика за превосходный показательный пилотаж двумя тысячами рублей, фотоаппаратом ФЭД и направлением на учебу на липецкие курсы командиров эскадрилий. Вспомнил добром Борис и Макса Хана, не ведая тогда, как драматично пересекутся их фронтовые дорожки на дорогах грядущей большой войны!
За несколько недель, что Нефедов воевал здесь, в Испании, на новом истребителе он успел хорошо изучить веселый, зубастый нрав своего «малыша» и полюбить его за уникальные спортивно-пилотажные качества. Это был самолет как раз под него — очень маневренный, быстрый, агрессивный, хотя и весьма своенравный, словно необъезженный степной жеребец. С детства влюбленному в лошадей парню нравилось, что для того, чтобы забраться в кабину ястребка, он должен был взяться за специальный ремень, словно за конскую уздечку, подтянуть себя на крыло и «вскочить в седло». И хотя в запасе у него оставалось витков пять-шесть, не более, Борис верил в себя и свою машину.
Он начал аккуратно выводить истребитель из штопора. После возвращения рулей в нейтральное положение самолет прекратил вращаться. Теперь машина бесшумно скользила вниз со скоростью 120 километров в час. Судя по всему, таким образом предстояло планировать до земли. Надо было заранее выпустить шасси и закрылки, а также позаботиться о выборе подходящей площадки для вынужденной посадки. Хотя даже на подготовленных каменистых и пыльных аэродромах Испании посадка на И-16 — дело всегда трудное и рискованное. Посадочная скорость «ишачка» очень высокая. Стоит допустить ошибку, и у тебя не останется времени на ее исправление, ибо земля несется навстречу со скоростью курьерского поезда. Самолет очень четко реагирует на малейшее движение ручкой управления. Чуть неловко качнул штурвал — и вот ты уже висишь вниз головой в перевернувшейся машине. На той войне бывало не раз, что, скапотировав, истребитель в облаке пыли метров сто кувыркался по летному полю, и было слышно, как внутри бесформенного клубка ломаются деревянные шпангоуты и человеческие кости.
Борису неоднократно приходилось наблюдать печальные итоги неудачных посадок в виде груды обломков с окровавленными телами летчиков внутри. Однажды он с риском для жизни вытаскивал находящегося в бессознательном состоянии товарища из охваченного пламенем самолета. Но не перспектива жесткой встречи с землей страшила тогда Нефедова. До слез и зубовного скрежета было обидно упустить вражеского воздушного диверсанта.
Ведь если тот сейчас уйдет победителем, то можно было не сомневаться, что жадный до легких призовых денег итальянец на своем трофейном «ишачке» подкараулит еще не одного нашего пилота. Появись возможность сейчас дотянуться до врага, чтобы вместе с ним, накрепко сцепившись крыльями, рухнуть на землю, Борис, не задумываясь, сделал бы это…
Мотор запустился неожиданно сам собой, без вмешательства летчика. Такое с двигателем М-25, являющимся лицензионным аналогом американского мотора «Райт-циклон», иногда случалось. Техники грешили на карбюратор АК-25-4ЛФ. Но как бы там ни было, на этот раз капризный движок ожил очень вовремя. Борис в восторге начал орать «Широка страна моя родная», когда мотор вдруг взревел, выбросив из выхлопных патрубков порцию черного дыма. Рука решительно двинула вперед рукоять сектора газа.
Неожиданно русский, которого итальянец уже считал мертвым, возник выше и позади него. Вражеский самолет был виден Борису в мельчайших деталях вплоть до последней заклепки. Ошарашенный итальянец с вытянувшимся от изумления лицом эмоционально постучал себя указательным пальцем правой руки по виску, что означало, что он никогда прежде не встречал такого сумасшедшего пилота. Этот русский хоть и не имел оружия, но тем не менее явно не намеревался закончить их разговор интеллигентно, то есть знаками предложить ничью и разойтись миром.
Уклониться от налетевшего на него сверху ястребка итальянец не мог. После тарана Борис с трудом, но сумел удержать свою машину в воздухе. Самолет шатался словно пьяный и все-таки продолжал слушаться человека. Далеко позади с земли почти вертикально поднимался в небо черный дым упавшего итальянского самолета, которому Нефедов ударом пропеллера отрубил хвост. Самому любителю звонкой монеты удалось спастись на парашюте из разваливающегося в небе ястребка.
Потеряв порядочно крови, юный победитель с трудом посадил машину на своем аэродроме. Фактически истребитель садился сам, ибо его пилот потерял сознание в тот момент, когда колеса «ишачка» находились в нескольких метрах над землей. Но к удивлению врачей, получивший достаточно серьезные ранения юноша поправился всего за две недели. Вскоре он сбежал на фронт, не долечившись до конца…
…Воспоминание о давнем драматическом поединке в небе Испании мгновенно пронеслось в голове Нефедова. Вот и теперь, с одной стороны, Нефедов был потрясен угрозами Тюхиса расправиться с Ольгой, если одноклассник не поможет чекисту облить грязью честных людей. Но с другой стороны, Борис интуитивно чувствовал, что сможет внезапным «переворотом через крыло» перехватить инициативу в схватке с Артуром. Борис поднял глаза на Тюхиса. Хотя этот человек сейчас был пострашнее внезапно напавшего на него когда-то итальянца в трофейном истребителе, но он должен одолеть и этого опытного оборотня, долго разыгрывавшего из себя его друга. В голове Нефедова пульсировал только один вопрос: «Что же делать?!»