Последний взгляд
Шрифт:
– Мне бы очень хотелось познакомиться с вашим мужем. Он дома?
– К сожалению, нет. Поехал к доктору. Ограбление выбило его из колеи. Впрочем, - добавила она, - мне ни в коем случае не хотелось бы, чтобы вы с ним встречались.
– Он знает, что я здесь?
Она отошла к столу из мореного дуба - такие некогда украшали монастырские трапезные - и облокотилась на него. Покопавшись в серебряной шкатулке, миссис Чалмерс достала оттуда сигарету, прикурила от настольной зажигалки и задымила так яростно, что между нами легла голубая
– Лоренс считал, что не имеет смысла привлекать частных сыщиков. Но меня это не остановило.
– А почему ваш муж против этого возражал?
– Муж - человек замкнутый. Ну, а та шкатулка, которую украли… словом… его мать получила ее в подарок от поклонника. Предполагается, что мне об этом не известно, но тут они ошибаются.
– Она криво усмехнулась.
– А вдобавок ко всему прочему свекровь хранила в шкатулке его письма.
– Письма поклонника?
– Письма моего мужа. В войну Ларри написал ей кучу писем, и она складывала их во флорентийскую шкатулку. Письма тоже пропали, хотя сами по себе они никакой ценности не представляют, разве что для Ларри.
– Шкатулка ценная?
– Думаю, что да. Она искусной работы и выложена золотом: флорентийская работа времен Ренессанса.
– На середине непривычного слова она было споткнулась, но в конце концов все же справилась с ним.
– На крышке изображена любовная сцена.
– Шкатулка застрахована?
Она покачала головой и скрестила ноги.
– Мы не считали это необходимым. Шкатулку почти никогда не вынимали из сейфа. Мы никак не думали, что сейф могут взломать.
Я попросил разрешения осмотреть сейф. Миссис Чалмерс сняла со стены примитивную картину с индейцами и испанскими солдатами; под ней оказался большой сейф, вмонтированный в стену. Повернув несколько раз диск, она открыла сейф. Заглянув через ее плечо, я увидел цилиндрическую выемку в стене, напоминающую ствол шестнадцатидюймовой пушки, и такую же пустую.
– Где ваши драгоценности, миссис Чалмерс?
– У меня их не так много, я ими никогда не увлекалась. А те, что есть, я храню в своей комнате в футляре. Футляр я брала с собой в Палм #8209;Спрингс. Мы были там, когда шкатулку похитили.
– Давно вы хватились шкатулки?
– Дайте подумать. Сегодня вторник, я спрятала шкатулку в сейф в четверг, вечером. На следующее утро мы отправились в пустыню [2]. Шкатулку, скорее всего, украли после нашего отъезда. Так что выходит, дня четыре тому назад, а то и меньше. Вчера вечером, когда мы вернулись, я заглянула в сейф - шкатулка исчезла.
– Что побудило вас открыть сейф?
– Не знаю, - сказала она и повторила: - Право же, не знаю, - и тут я ей не поверил.
– А у вас не возникала мысль, что шкатулку могут украсть?
– Нет. Разумеется, нет.
– Ну, а что вы скажете о вашем слуге?
– Эмилио не брал шкатулку. Я ему абсолютно доверяю.
– У вас что #8209;нибудь
– Пожалуй, ничего. Кроме писем, конечно, знаменитых писем.
– А они представляют ценность?
– Как я уже говорила, для моего мужа. Ну и разумеется, для его матери. Но она умерла давно, в самом конце войны. Я ее не знала, - сказала миссис Чалмерс расстроенно, словно, не получив в свое время благословения свекрови, она до сих пор чувствовала себя обделенной.
– А зачем грабителю могли понадобиться письма?
– Не спрашивайте меня. Скорее всего, потому что они лежали в шкатулке.
– Она скорчила гримаску.
– Если вы их найдете, не трудитесь возвращать. Я их все, или почти все, много раз слышала.
– Слышали?
– Муж любил читать их Нику.
– Где ваш сын?
– Зачем он вам?
– Я хотел бы с ним поговорить.
– Это исключено.
– Она снова помрачнела.
За прекрасной маской, подумал я, скрывается испорченная девчонка - так некогда в статуях богов прятались обманщики #8209;жрецы.
– Очень жаль, что Джон Тратвелл не прислал мне кого #8209;то другого. Все равно кого.
– Я что #8209;нибудь сделал не так?
– Вы задаете слишком много вопросов. Копаетесь в наших семейных делах, а я и так сказала вам больше, чем надо.
– Вы можете мне доверять, - сказал я и тут же пожалел о своих словах.
– В самом деле могу?
– Доверяли же мне другие.
– Увы, в моем голосе звучала рекламная нотка. Мне не хотелось расставаться с этой женщиной и ее не совсем обычным делом: в красоте Айрин Чалмерс было нечто, заставляющее интересоваться ее прошлым.
– Я уверен, что и мистер Тратвелл посоветовал бы вам быть со мной откровенной. Когда я работаю на адвоката, по закону я так же имею право хранить тайны клиентов, как и сам адвокат.
– А что это все #8209;таки значит?
– А то, что меня нельзя заставить говорить о том, что я узнаю в ходе расследования. Даже если присяжные и решат предать меня суду, заставить меня говорить они не вправе.
– Понятно.
Она поймала меня на хвастовстве: я пытался себя рекламировать, и теперь она могла меня купить, причем не обязательно за деньги.
– Если вы пообещаете ничего не говорить даже Джону Тратвеллу, я вам кое #8209;что скажу. Не исключено, что ограбление было не совсем обычным.
– Вы подозреваете кого #8209;то из своих? Не похоже, чтобы сейф был взломан.
– Лоренс тоже так думает. Вот почему он не хотел вас приглашать. Он мне даже Джону Тратвеллу не разрешал сказать о пропаже шкатулки.
– А кто, он считает, украл шкатулку?
– Он не говорит. Но мне кажется, он подозревает Ника.
– У Ника прежде бывали неприятности?
– Другого рода, - сказала она так тихо, что я с трудом ее расслышал. Она как #8209;то сразу сникла, словно мысль о сыне навалилась на нее ощутимой тяжестью.