Последний заезд
Шрифт:
— У вас с парнем второй приз за одеяльную эстафету.
— Гроши! — фыркнул Джордж. — Вы с парнем взяли первый приз на гонке дилижансов! Брось, мистер Сандаун… знаешь ведь, что ты впереди.
Нордструм засмеялся и поднял руки.
— Будем считать, идете голова в голову, — сказал он. — То, что нужно игроку. Что скажете, Билл? Еще не поздно поставить немного на одну из наших местных звезд.
— Я шоумен, Оливер, а не игрок, — напомнил ему Буффало Билл.
— Мистер Коди не ставит на звезд, — пояснил Готч своим утробно-злобным голосом. — Он их покупает. Отыскивает и покупает.
— По-прежнему
— Всегда в разведке, Оливер, — сказал Буффало Билл, — Всегда в поисках лучшего стрелка, лучшей кобылки, самого железного чемпиона…
— Тогда послушайте меня, мистер Разведчик. — Джордж приплясывал на месте, — Если вы ищете чемпиона по объездке для ваших представлений, то, как я вам объяснял на поезде, этого человека звать Джордж Вашингтон Флетчер!
Готч медленно повернул голову и холодными глазками уставился на пляшущего человечка.
— Клоунов у нас и так хватает, — сказал он, — А от тебя нам только одно надо: этого партнера для плясок, которого ты обещал. И если он скоро не появится, я сам себе выберу партнера. Вот тогда ты у меня попляшешь.
Буффало Билл и Нордструм загоготали, и Джордж подхихикивал им, пока они не утихли. Наступившее молчание было натянутым, как тугая колючая проволока. Наконец его нарушил Сандаун:
— Я должен показать парню, в каком вигваме его постель. Вчера он не смог его найти, — Не сказав больше ни слова, он направился к стойлам.
А Джордж уже на ходу не мог удержаться от последней шпильки.
— Эти вигвамы — совсем как люди, которые в них живут, правда, мистер Готч? Нипочем не отличишь их в потемках, — И зашаркал дальше, не дожидаясь ответа.
Но я все видел. Готч поворачивал голову ему вслед, пока шейные позвонки не защелкали один за другим, как глухие взрывы в шахтном стволе. Я извинился перед присутствующими и поспешил за друзьями.
Глава одиннадцатая
Время вигвамов
Впереди на фоне неба обозначился зубчатый ряд вигвамов, остриями к звездам. Подсвеченные красным огнем костров, они четко вырисовывались в дыму. Барабанили барабаны, тряслись тени. Шли шумные игры в палочки [33] , а вокруг кланы нараспев рассказывали истории своих племен. Дети и собаки вбегали в освещенные кострами вигвамы и выбегали, вопя и гавкая, по выражению Луизы, как дикие индейцы. Люди не старались сдерживаться и щадить чувства белолицых, но и не вели себя демонстративно. Здесь было их становище, и выглядело оно почти так же, как теперь, а может, и как много веков назад.
33
Индейская игра в палочки: две команды; у игрока одной в руках две палочки — одна с цветным пояском. Он перекладывает их из руки в руки, и команда противников должна угадать, в какой руке отмеченная палочка. Игроки первой команды всячески их отвлекают, поддразнивая и шумя.
Перед жердяными воротами стоял караульный —
— Стойте и слазьте, черт возьми!
— По-моему, надо бы наоборот, дядя Чашка-с-Верхом, — сказал Джордж.
— Вы! Черноногий Джордж! Джек Покателло! [34] Слазьте, черт возьми! Пароли у вас есть?
— Ни одного, дядя Чашка, — сказал Сандаун.
34
Черноногие — племя алгонкинской группы. Покателло — городок в Айдахо, символ глубинки.
— Гол как сокол, — добавил Джордж, похлопав себя по карманам, — Нашвилл, сигара Меерхоффа осталась?
— Мистер Суини сильно ее погнул, — Я протянул сигару, — Такая сойдет, сэр?
Чашка-с-Верхом понюхал ее и кивнул.
— Проходите. Слазьте на землю. Чертова мелюзга повсюду. Черт возьми!
Сандаун и я спешились. Джордж смотрел на шумную ватагу ребятишек, пробегавших мимо. Одна темнокожая девочка замерла и уставилась на него. Она что-то крикнула остальным, они тоже уставились на Джорджа. Джордж крикнул: «Кыш!», и ватага помчалась дальше. Дядя Чашка-с-Верхом потряс копьем.
— Слазь, черт возьми, Джордж Флетчер.
— Нет, спасибо, дядя Чашка, я, пожалуй, потеку домой. Дам овса этим савраскам и сам вздремну. — Он посмотрел вслед ребятам, — С вами, шумными индейцами, только нервничаешь.
Признаюсь, я сам уже немного нервничал. Джордж наклонился в седле и подобрал поводья Стоунуолла.
— За коня не беспокойся, — заверил он меня, — Обихожу его, как своего первенца. Овес и люцерна.
— И чуть-чуть соли? — спросил я. — Буду признателен. Кажется, всем нам не мешает вздремнуть.
— Забудь свои тревоги, а я постараюсь, чтобы и конь твой забыл. Эй, Покателло Джек! На твоем месте я бы сегодня радовался, что ты пока впереди. Больше такого случая не будет.
Сандаун, ни слова не говоря, провел коня в ворота. Я пожелал Джорджу спокойной ночи и пошел догонять индейца.
Шум вокруг вигвамов как будто ослаб при нашем приближении. Стук барабанов, крики играющих в палочки, даже собачий лай стали тише. Перед тем как войти в поселок, Сандаун остановился.
— Пожалуй, сходим сперва к реке, — сказал он, — Лошадей напоим, помоемся.
Детей под водопадом не было. Приближалось время ужина. Я помог Сандауну расседлать его пегого и проверить копыта. Он расчесал коню гриву, потом расплел свои косы и тоже расчесал волосы, глядясь в воду. Ему явно не хотелось смотреть в сторону вигвамов. Над этим еще вчера подтрунивал Джордж. Меня разбирало любопытство, но я не спрашивал. За темными дубами взошла луна, и озерцо стало пятнистым, как лошадь в яблоках. Индеец расчесывался, его неподвижное лицо смягчилось. Стало тихо кругом, и Сандаун заговорил. Он говорил, наверное, час — о своей родне, о своем прошлом, о молодости… но больше всего о своей давней дружбе с Джорджем Флетчером.