Последний знаменный
Шрифт:
— И все это Китай, — сказала Джоанна.
— И правят им маньчжуры, — подхватила Виктория.
— Ну да, именно так. — Она взглянула на племянницу. — Тебе не нравятся маньчжуры?
— Они тираны. Цины во всяком случае.
— Тебя интересует политика? — спросила Джоанна с улыбкой. — Это твои мысли или заимствованные?
Виктория прикусила губу. Но ей когда-то пришлось бы поговорить с этой женщиной, и ее тетя, бесспорно, так по-доброму отнеслась к ней, что заслуживала откровенности. Виктория подождала, пока Джоанна развернула коляску и направила ее к городу, скрытому за холмами, окружающими бухту, затем ответила:
— Они заимствованы. Но теперь они мои.
— Тогда хорошенько держи их при себе.
— Цины не могут править вечно, — настаивала Виктория.
— Наверное, нет. Но нам лучше надеяться, что они сумеют править еще долго. Без Цинов не будет и Дома Баррингтонов. А что касается китайской революции... — Она передернулась, как от озноба, и Виктория поняла, что она вспомнила себя в руках тайпинов.
— Эта революция будет другой, — сказала Виктория.
На этот раз Джоанна взглянула на Вики хмуро:
— Можно подумать, будто ты что-то о ней знаешь.
— Знаю.
Джоанна неотрывно смотрела на дорогу:
— А твой отец?
— Ну, все знают о существовании антицинского движения.
— И он тоже его одобряет?
— О нет. Будь его воля, он бы его подавил.
— А ты нет, — задумчиво произнесла Джоанна. — Но это тебе решать. А что твой... отец твоего ребенка думает об этом?
Именно этого вопроса и ждала Виктория.
— Он убежденный революционер. Цель его жизни — свержение Цинов. Теперь это и моя цель.
Джоанна остановила коляску и повернулась к Виктории. Они были на дороге совершенно одни, вокруг — ни души.
— Мне кажется, ты должна все рассказать. И о нем в первую очередь. Похоже, он — опасный человек. Не дело варваров вмешиваться в политику китайцев. Твой отец всегда следовал этому правилу, если не получал указаний от императрицы нарушить его.
Виктория глубоко вдохнула:
— Человек, о котором я говорю, не варвар, тетушка Джо.
Джоанна несколько минут молча смотрела на нее, а Виктория готовила себя к взрыву негодования из-за того, что она носит китайского ребенка. Но Джоанна восприняла сообщение бесстрастно.
— Понятно, — наконец сказала она. — Так поэтому ты и отказалась назвать родителям его имя?
— Да, тетушка Джо, только он не... ну, не как все. Он получил образование в Америке, безупречно разговаривает по-английски. Почти всегда одевается как варвар.
— И вынашивает замыслы о свержении Цинов. Уж не собираешься ли ты сказать, что он последователь Сунь Ятсена?
Виктория не верила своим ушам.
— Вы знаете доктора Суня?
— Слухи дошли и до нас Вики, ты должна понимать — это безумие. Не знаю, как ты и этот человек встретились, но когда-нибудь его все же схватят и казнят. Так бывает всегда. И если ты замешана...
— Замешана. Больше того, я приняла клятву... Вы обещаете никогда не повторять то, что я собираюсь вам сказать?
Джоанна всю свою жизнь провела в Китае: Виктория итак сказала ей достаточно, упомянув слово «клятва».
— О Боже! — воскликнула она. О Боже! Нет, я ничего не обещаю, а ты не должна мне говорить. Так мы обе защитим себя.
Виктория прикусила губу.
— А ребенок? — спросила Джоанна.
— Если вы мне поможете...
— Чем я могу помочь тебе? Ты всерьез надеешься, что тебя кто-нибудь не выдаст в один прекрасный момент? Неужели действительно считаешь, что сможешь вырастить китайского ребенка в таких условиях? Я могу дать тебе единственный совет — как можно скорее покинуть Китай. И никогда не возвращаться.
— Я не могу сделать этого. Во всяком случае, пока Тан жив.
— Тан? — переспросила Джоанна.
— По крайней мере, это я умоляю вас держать в тайне, тетушка Джо.
— Хорошо, — пообещала Джоанна. — Я сохраню эту тайну.
— Вы позволите мне остаться здесь и родить ребенка?
Джоанна подобрала вожжи, и коляска двинулась дальше.
— Я уже согласилась, Вики.
— А потом?
— Да снизойдет Божья милость на тебя, девочка.
— Маршал Ли просит о встрече с вами, ваше величество, — сказал Чжан Цзинь, закончив туалет императрицы.
— Что он от меня хочет в такую рань? — спросила Цыси.
Только-только рассвело, и через несколько минут, по давней традиции, должен был собраться Верховный совет. Ли обычно приходил к ней после заседания, чтобы немедленно сообщить ей обо всем сказанном на нем и о принятых решениях. Вероятно, император Гуансюй знал об этом, и когда сам посещал ее, то заведомо считал, что ей известно о последних решениях совета, хотя никогда и не спрашивал ее формального одобрения.
Императрица испытывала удовлетворение. Ихэюань был официально завершен, но для нее он никогда не будет закончен, ей все время хотелось что-то достраивать и совершенствовать. Это и другие развлечения — занятия театром и азартные игры — занимали все ее время или, скорее, она притворялась, что занимали. Но даже и продолжай она править, мало что могло бы оторвать ее от беззаботного времяпрепровождения. Империя пребывала в мире, столь редком в прошлом и весьма желанном в будущем. Она чувствовала доверие к окружающим. Хотя многие вельможи отдалились от ее персоны, однако с похвальным рвением служили императору. Достаточным подтверждением этому могли бы служить безотлагательные действия Джеймса Баррингтона, который своевременно оповестил наместника о существовании революционного кружка в Шанхае всего несколько месяцев назад.
По имеющимся сведениям, кружком руководили обучавшиеся на Западе китайцы. Цыси это здорово разозлило. Как же они ошиблись, позволив одаренным молодым людям официально отправиться в Европу и Америку, дабы постичь достижения западной культуры, а на деле вышло — для заражения революционными идеями. И основной виновник этой ошибки Ли. Однако кучка смутьянов не представляла для династии реальной угрозы благодаря бдительности наместников.
Тем не менее желание Ли встретиться с ней до начала заседания свидетельствовало о каком-то серьезном кризисе. Чжан Цзинь завернул Цыси в желтое императорское платье, и она вышла в вестибюль. Еще более располнев за последние годы, Цыси стала ходить вперевалку, сильно шелестя шелком. Однако она нисколько не сомневалась, что остается по-прежнему красивой для тех, кто преданно служит ей.
Ли Хунчжан поклонился императрице, он выглядел старым и уставшим. Ли верой и правдой служил ей уже более тридцати лет, преданно защищал империю от вторжений западных варваров. Он старательно сдерживал все попытки этой женщины ввязаться в войну и при этом всегда выступал за подготовку к ней... И теперь ему приходилось признать поражение.
— У тебя огорченный вид, — отметила Цыси, садясь. Чжан Цзинь занял свое обычное место у ее плеча. — Чем ты встревожен, Ли?
— Ваше величество, я принес плохие известия. Юань Шикай обладает достоверной информацией о том, что японцы готовят вторжение в Корею.