Последняя афера

Сковородко Владимир

– Я буду ждать следующей встречи с Вами, – крикнула вдогонку Виктория.

Обратно он шёл также не спеша. Его мысли заняла незнакомка из парка. Временами он испытывал одиночество, будто бы кроме Майи нет никого на планете, кто бы мог услышать его голос. Сегодня его слушала Виктория.

Единственная его близкая подруга, которая всегда была готова провести с ним время за приятной беседой, улетела в Канаду по своим делам. Первый месяц её отсутствия они каждый вечер обменивались аудиосообщениями, делясь друг с другом всем, что успело скопиться за день. Но в последнее время общение практически сошло на нет. Его не сильно беспокоило

это, так как он прекрасно знал, что через несколько месяцев она вернётся и все станет по-прежнему – совместные прогулки, какао на кухне, пьяные посиделки в барах под беседы о высоком и низком, и, конечно же, книги. Он обожал слушать её чтение. Анвар знал азбуку Брайля, но такое чтение ему не доставляло удовольствия, к тому же, поиск литературы с таким шрифтом было весьма проблемным занятием.

Порой казалось, что проще отыскать десять миллионов, недостающих на операцию, чем желаемую книгу. Только он успел подумать об операции, как на него тут же свалилось странное чувство. Это не было печалью или предвкушением чего-то радостного, скорее, некая смесь страха перед неизвестностью с эйфорией, какую бы мог испытывать человек, навсегда покидающий свою родную страну.

Он не испытывал необходимости видеть, чтобы жить. Его счастье зиждилось на звуках, вкусах, запахах и мыслях. "Но что же будет, когда я вновь смогу увидеть этот таинственный мир, наполненный разноцветными картинками?" – думал он – "Есть ли придел тому счастью? Каково это – впервые за десять лет увидеть лицо своей подруги, узнать, как выглядит Майя, вновь узреть закат, увидеть своё отражение? Каково это – видеть?" – От будоражащих мыслей его руки полностью покрылись мурашками.

Почувствовав под подошвой знакомую крышку ливневого люка, Анвар сбавил ход, подтягивая шлейку на себя. Впереди него была узкая пешеходная дорожка, зажатая между огромным торговым центром и оградительным леером проезжей части. На этом участке его часто сбивали прохожие.

Преодолев все испытания, он наконец-то добрался до трамвайной остановки, где было более просторно. Остановившись подальше от скамьи, где сидели дожидающиеся своего трамвая, Анвар вытащил сигарету из пачки и, чиркнув зажигалкой, закурил.

– Мужчина, здесь вообще-то не курят, – надменным тоном протянула женщина, сидевшая на скамейке.

Анвар безукоризненно соблюдал законы и, к тому же, уважал права некурящих. Но весеннее настроение толкало на глум.

– Извините, а здесь – это где? – придуриваясь спросил он.

– Здесь – это на остановке! – прозвучало в ответ. Последняя часть фразы уже была озвучена двумя женщинами одновременно.

– А что, тут где-то остановка?
– продолжал прикидываться Анвар.

– Нет, мужчина, здесь место для курения, а мы пришли сюда чтобы вам докучать.

Анвар развернулся в их сторону и начал приближаться к лавочке.

– Прошу прощения, дамы. Меньшее, из того, чего бы я мог пожелать – это создать вам неудобства. Прошу отнестись с пониманием к произошедшему. Слепому человеку трудно ориентироваться на незнакомых улицах, а моя замечательная собака Майя, хоть и умна, но к сожалению, недостаточно, чтобы знать, где её незрячему хозяину курить можно, а где нельзя.

Сидевшие на лавочке женщины опешили. Выпучив глаза, они пристально вглядывались в его неподвижные серые глаза, вокруг которых виднелись жуткие шрамы.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – вставая с лавочки, жестом пригласили женщины.

– Спасибо, я постою, – с драматизмом промолвил Анвар, изо всех сил сдерживая проказную улыбку.

Анвар вспомнил случай, произошедший с ним спустя пару месяцев

после того, как он потерял зрение. Майи тогда у него ещё не было и передвигался он с тростью, что давалось ему с большим трудом. Проходя вдоль стеллажей супермаркета, он наощупь пытался найти банку огурцов. Упустив тростью преграду, он врезался в чью-то спину. В ту же секунду же преграда разразилась в яростном крике.

– Куда ты прешь?

Обычно, при таких казусах Анвар ничего не отвечал, люди сами приносили свои извинения, как только замечали, что он слепой, но в тот раз он нервно завопил в ответ.

– Я вообще-то слепой, если не заметили! Вы простите, уважаемый, но так уж сложилась моя судьба, я не виноват в том, что потерял зрение, как и в том, что эти гребенные работники без конца перекладывают огурцы!

– Мне плевать на твои проблемы, также, как и всем остальным! – тем же разъяренным тоном прозвучало в ответ, – Можешь продолжать жаловаться и сетовать на свою трудную судьбу, обвиняя всех вокруг, но зрение своим нытьем ты не вернёшь. Либо ты борешься со своими трудностями, либо ты подчиняешься им.

С этими словами незнакомец ушёл.

Анвар остался наедине с разрывавшими его чувствами ярости и боли. И причиной тем эмоциям послужила не грубость незнакомца, а напротив, его кристальная честность, напомнившая ему о его ничтожности. Он почувствовал, как тёплые слёзы покатились по его заросшим щетиной щекам. "Почему я?!" – произнёс он тогда взахлёб и тут же рукой заткнул себе рот. Стараясь успокоиться, он несколько раз произнёс шепотом, словно молитву: "Либо ты борешься с трудностями, либо подчиняешься им." Как же просто. Чертовски просто. Эта фраза несла в себе банальную истину, известную каждому: ты сам творец своей жизни и только тебе выбирать жить счастливо или быть жертвой. Но с момента трагедии, произошедшей с Анваром до того дня ни один человек не напомнил ему об этом. Его жалели и утешали, ему сострадали, о нем заботились. Его убедили в том, что он достоин жалости, его заставили верить в свою беспомощность. Ни один из них, не пытался ему помочь.

Кем был тот спаситель, осмелившийся, вопреки всем моральным устоям, так резко высказаться в адрес незрячего, Анвар не знал. Возможно, он был инвалидом, быть может, он также был слепым и потому знал, какой должна быть помощь жалеющему себя слепцу. Или же он был абсолютно здоровым и счастливым человеком. Так или иначе, Анвар по сей день был бесконечно благодарен ему за ту колючую правду. Что-то забывается, что-то остаётся в памяти, но лишь некоторые воспоминания будут храниться вечно. Ту встречу он сохранил навсегда, встречу, которая помогла ему расслышать своё сердце, биение которого было не разобрать в шуме утешений окружающих и собственного гнева. За все десять лет, прошедшие с того дня, Анвар не забывал ни на минуту о той простой и банальной истине.

Когда он услышал знакомый скрежет ржавых колёсных пар приближающегося трамвая с номером пятнадцать, уголёк сигареты уже дотлевал у фильтра.

Он бросил бычок, попрощался с женщинами, которые остались на остановке и сел в трамвай, чтобы вернуться домой.

Глава 3

Грек был максимально уверен в себе, он знал своё дело и чувствовал себя в нем, как рыба в воде. Но далеко не всем рыбам одинаково везёт, и пока остальные собратья лососевые преодолевают морские глубины, направляясь к ближайшим рекам для нереста, кто-то лежит в тарелке в виде запечного стейка, политого лимонным соком и украшенного овощами, совсем не чувствуя боли от увечий, наносимых столовыми приборами.