Последняя аристократка
Шрифт:
Как и красавец Головин. Вот какого бы мужа Аврора хотела!
А тот, о ком она думала, после двух рюмок коньяка пришел в хорошее расположение духа. В самом деле, последнее время он начал слишком часто раздражаться. Наверное, от того, что нервозность замполита стала передаваться и ему. Семен Израилевич — битый волк, раньше ни бога, ни черта не боялся, а теперь, видно, керосином запахло…
Откинувшись на спинку стула, Федор поймал полный откровенного обожания взгляд Авроры. Он вспомнил юные годы, когда была у него короткая
Федор обычно не курил, но тут ему захотелось подымить, вспомнить годы молодые. Этот новый муж Натальи, похоже, не из простых, сигареты у него заграничные. Отечественным табаком брезгует? Головин не заметил, что, ничтоже сумняшеся, стал подводить под малознакомого человека статью, которая может привести его на скамью подсудимых.
Он дал себе слово повнимательнее присмотреться к Бессонову, а пока попросил у него сигарету и со смаком затянулся.
— Хочу рассказать вам, товарищи, случай, который произошел со мной лет десять назад в ресторане, очень похожем на этот.
Он обвел рукой с сигаретой зал.
— Разве что потолок был пониже, да портьеры похуже. Сидели мы с… с одним моим приятелем, и прислуживал нам официант, мягко говоря, подозрительный. Приятель мой на него внимания не обращал, а я — старый подпольщик — сразу понял: шпик! И сделал знак, мол, помалкивай, ничего этакого не говори, официант нас подслушивает. А приятель на него внимательно посмотрел и согласился: действительно, подслушивает. Да не просто кивнул, а вслух рассказал все, о чем тот думал. Как он нас красиво заложит. Подавальщик на колени перед ним упал: "Барин, не погуби!"
"Это же он про Яна рассказывает! — вдруг поняла Наташа. — Да так спокойно, словно анекдот, словно Янек не отправлен в лагеря, а где-нибудь на морском курорте отдыхает. Головин просто вычеркнул его из своей жизни, и если когда-нибудь вспомнит, то только рассказывая забавные случаи вроде этого…"
— Наташа, а ты могла бы так? — весело спросил её Борис.
— Как — так? — уточнила она, в невольной задумчивости пропустив часть рассказа.
— Так же, как приятель Федора — прочитать чьи-нибудь мысли.
— Могу попробовать, но с разрешения хозяина! — Наташа решила включиться в игру, которую предлагал Борис.
— Я могу отдать в ваше распоряжение себя, — вызвался кавалер Авроры. — Мне, как говорится, от товарищей скрывать нечего!
Наташа сосредоточилась, но сначала услышала почему-то мысли Федора. Мощнее оказались, что ли? "Товарищи! Этот недоумок считает, что здесь есть его товарищи!"
— Можно говорить все, что я услышу? — поинтересовалась Наташа.
— Все! — довольно кивнул этот, кажется, Юрий.
— "Ну, хохмачи! Куда меня Аврора привела? Корешам расскажу — не поверят! Скажут: брешешь! Вечно я вылезу со своим дурным языком!"
Наташа все это проговорила и спросила:
— Правильно я прочла?
— Правильно, — испуганно ответил тот и подумал: "Ну и влип! Теперь же она все обо мне расскажет, и как я у Васьки сотню затырил, и как у подруги Авроры, Таньки, ночевал…"
Но Наташа не стала добивать бедного парня. Это же игра, не допрос, а у неё сегодня праздник.
— Кто ещё хочет перед товарищами открыться? — спросила она голосом циркового шпрехшталмейстера.
Но желающих больше не оказалось.
— Как же это, Наташа, мы вас просмотрели? — покачал головой Федор. — Нам такие таланты очень даже нужны.
— Что вы, Федя, в таких закрытых заведениях, как ваше, талантам душно. Им свобода нужна…
"Ишь, свободы ей захотелось! Прав, однако, Фельцман: народ наш на язык очень несдержан, любого можно под статью подвести. Надо будет ему о сегодняшнем вечере рассказать, что да как, пока не называя фамилий. Пусть он помаракует".
Головин думал так, совсем забыв о том, что Наташа может читать мысли не только плебея-мастерового. А та, услышав их, даже растерялась: "Бедная Катя! Как же она столько лет прожила с Головиным, не догадываясь о его сущности? Он — страшный человек, потому что не только трус, но и эгоист, да ещё и с амбициями. Случись что, он же и через её труп перешагнет!"
Но сказать об этом Катерине у неё вряд ли повернется язык.
Глава четырнадцатая
Минуло полтора года с того дня, как Арнольду Аренскому, по представлению его непосредственного начальника майора Ковалева, присвоили звание старшего лейтенанта.
Полтора года, вроде, немного, но сколько воды за это время утекло!
Процесс над начальником административной части СЛОНа и его преступной группой, задумавшей осуществить антигосударственный переворот, в средствах массовой информации не освещался — незачем было советским людям знать, что и в среде офицеров внутренних войск встречаются предатели.
Ковалев и сам не ожидал, что сфабрикованное им дело пройдет на "ура". Видимо, он со своим заговором подоспел вовремя, и под эту марку наверху кто-то от кого-то благополучно избавился.
Собственно, это его не слишком волновало. Он лишь с удовольствием подумал о себе: "Везучий, сукин кот!"
По результатам следствия в многочисленные исправительно-трудовые учреждения были разосланы приказы с грифом "секретно". Таким образом, о случившемся знал лишь узкий круг заинтересованных лиц.