Последняя башня Трои
Шрифт:
дер-жавою… -
я вдруг ясно осознал: это ГОРДОСТЬ.
Такое крохотное и грязное существо – человек. Комочек слизи, непрерывно пачкающий все вокруг себя, для которого даже высшее из его природных проявлений – любовь – тоже в осуществлении своем грязь и слизь. Такой ничтожный в сравнении с окружающими его огненными и ледяными массами великолепно чистой мертвой материи. И вот он, оказывается, способен строить эти сверкающие купола, поднебесные колокольни, голубые корабли, чистые, прекрасные. Строить то, что будет существовать если не вечно, то несоизмеримо долго в сравнении с его жизнью. А мгновенность и убожество собственного бытия способен оплакать уже действительно вечными песнями…
Да, это – ГОРДОСТЬ. За творчество, в котором человек становится равным Богу. Не случайно среди всех имен Бога, рожденных разными народами, единственное, равно приложимое к человеку – ТВОРЕЦ, СОЗДАТЕЛЬ.
Потому так смешны становящиеся уже навязчивыми церковные службы, молебны, освящения, все эти карнавалом отдающие заменители прежних идеологических ритуалов. Потому с такой радостью (пусть горькой) ощущаешь в душе напряженный ток гордости при соприкосновении с ТВОРЧЕСТВОМ. Это голос того единственного Божества, от которого только и можно ожидать оправдания и спасения нам, скоропортящимся капелькам белкового студня, копошащимся в собственных нечистотах, ненавидящим и пожирающим друг друга".
Грязью чавкая жирной да
р-жавою,
Вязнут лошади-и по стремена-а, Но влекут меня сонной
дер-жавою…
– я вдруг ясно осознал: это ГОРДОСТЬ.
Такое крохотное и грязное существо – человек. Комочек слизи, непрерывно пачкающий всё вокруг себя, для которого даже высшее из его природных проявлений – любовь – тоже в осуществлении своем грязь и слизь. Такой ничтожный в сравнении с окружающими его огненными и ледяными массами великолепно чистой мертвой материи. И вот он, оказывается, способен строить эти сверкающие купола, поднебесные колокольни, голубые корабли, чистые, прекрасные. Строить то, что будет существовать если не вечно, то несоизмеримо долго в сравнении с его жизнью. А мгновенность и убожество собственного бытия способен оплакать уже действительно вечными песнями…
Да, это – ГОРДОСТЬ. За творчество, в котором человек становится равным Богу. Не случайно среди всех имен Бога, рожденных разными народами, единственное, равно приложимое к человеку – ТВОРЕЦ, СОЗДАТЕЛЬ.
Потому так смешны становящиеся уже навязчивыми церковные службы, молебны, освящения, все эти карнавалом отдающие заменители прежних идеологических ритуалов. Потому с такой радостью (пусть горькой) ощущаешь в душе напряженный ток гордости при соприкосновении с ТВОРЧЕСТВОМ. Это голос того единственного Божества, от которого только и можно ожидать оправдания и спасения нам, скоропортящимся капелькам белкового студня, копошащимся в собственных нечистотах, ненавидящим и пожирающим друг друга».
11
Медленно тянувшиеся часы ожидания сливались в сут ки. Мне следовало бы покинуть квартирку-офис, хоть немного прогуляться по свежему воздуху. Но нервное на
пряжение и азарт в предчувствии результатов приковывали к месту. Пока большой компьютер трудился, выполняя программу, я то спал, то смотрел на маленьком компьютере последние известия – местные, московские, мировые.
На петроградских каналах шум вокруг катастрофы «Тритона» подозрительно быстро стихал. Зато промелькнули сообщения, что областное управление по борьбе с экономической преступностью затевает проверку компании «РЭМИ». Ее обвиняют в нарушении закона о конкуренции и прочих махинациях. Я понял, что корпорация «ДИГО» наносит своему противнику ответный удар.
На федеральных каналах ни «Тритон», ни фирма «РЭМИ» не удостоились даже беглого упоминания. Общероссийские новостные программы переполняла сенсация: красотка-кинозвезда разводилась с энным по счету мужем, режиссером, и собиралась выйти за недавно раскрученного певца. В сравнении с этим грандиозным, потрясающим событием все остальные новости отечества выглядели сущими пустяками. Президент Российской Конфедерации Георгий Михайлович Евстафьев принял верительные грамоты у нового посла Аргентины. Выборы губернатора Царицынской области назначены на воскресенье 12 января 2086 года. В Государственной Думе независимый депутат Милютин провел законопроект о разрешении частным компаниям деятельности в космосе…
Что такое? Стоп! Я быстро переключился на парламентский канал и нашел запись последнего заседания Думы: амфитеатр зала, сонные ряды депутатов. Кто-то, воткнув в ухо наушничек, смотрит фильм на экране карманного компьютера. Кто-то шепчется с соседом. Кто-то откровенно дремлет. На трибуне, под раскинутыми крыльями золотого двуглавого орла, выступает независимый депутат Василий Милютин, осанистый господин с умным, спокойным лицом.
Слушать его пришлось бы долго, поэтому я вывел на экран печатный текст законопроекта и историю вопроса. Оказывается, только в России космическая деятельность до сих пор оставалась монополией государства. В США и других странах эта монополия отмерла давно. Правда, штурм небес частными фирмами повсюду ограничивался
запуском коммерческих спутников – связных, технологических, навигационных. Более серьезные проекты, такие как орбитальные станции, база на Луне и полеты автоматических зондов к планетам и астероидам, уже были делом государственным, даже международным. Частному капиталу просто незачем лезть в космические дали.
Я сравнил текст Милютина с соответствующими законами, принятыми в зарубежных странах, и, когда понял разницу, невольно присвистнул. Везде в мире эти акты содержали множество ограничений. Повсюду запрещалось поднимать на спутниках любые радиоактивные и некоторые химические вещества, культуры многих вирусов и бактерий. (Понятно, при сходе с орбиты они не должны попасть в атмосферу.) Повсюду запуски частными компаниями людей в космос могли производиться только с разрешения национальных космических агентств. В милю-тинском же проекте НИКАКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ НЕ ПРЕДУСМАТРИВАЛОСЬ ВОВСЕ!
А существуют ли хоть какие-то барьеры на уровне ООН? Я заставил компьютер процедить все международные соглашения по космосу за последние пятьдесят лет. Оказалось, по-настоящему были проработаны только правовые аспекты деятельности на Луне. О других небесных телах упоминалось звонкими, но бессодержательными фразами вроде того, что они являются «собственностью всего человечества». Отыскался один-единственный конкретный международный запрет: на вывод в космическое пространство ядерного оружия. Всё прочее отдавалось на откуп национальным законодательствам.
Ну дела! До сих пор я и не слыхал, чтобы предприниматели нашей бедной России стремились вырваться за пределы земного притяжения. А тут – без всякого шума, тихо, неприметно – для них открывалось юридическое окошко в небесах, какого не было ни у кого в мире. Делай что хочешь! До Плутона, до самой Туманности Андромеды!… Кому и зачем это понадобилось?
Но самым поразительным, просто невероятным казалось поведение Думы. Господин Милютин, сославшись на абсолютную ясность своего законопроекта, предложил принять его сразу в трех чтениях. И сонные депутаты со-