Последняя битва
Шрифт:
— Назови свое имя! — потребовал моджахед.
— Фунчоза!
— Настоящее имя!
— Другого не имею!
Страж Амира разрядил в меня пулеметную очередь с плеча. Я управлял так себе. Страж словил с десяток пуль, прежде чем я смог словить его ноги и увести от обстрела за горящий остов БМП.
— Я тебе не враг, придурок! — кричал я.
— Вы привели с собой шайтанов!
— Кого? А! Зомбаков что ли?
Страж Амира преследовал меня по пятам, пока я неуклюже убегал от него, петляя между танками и другими Стражами, занятыми не догонялками, а реальной опасностью — шайтанами, мазафака!
— Отключили бы долбанные ракеты, мы бы не сунулись в ваше долбанное гнездо! — кричал я.
А потом резко повернулся и выдал в Амира последнюю ракету.
Снова мимо.
Зато поджарил шайтанов. Классное слово, кстати!
Из динамиков стали доноситься крики других солдат:
— У меня закончились патроны!
— Правый пулемет сдох!
— Я почти на нуле!
— Амир, каков приказ?
— Отступаем?
— Куда отступать? Вся база захвачена врагом!
— Что делать?
— Кто-нибудь отдайте приказ! Я пуст!
Армия Нойштадта не выстояла перед натиском многотысячной армии зомбаков. Вдруг так взгрустнулось от осознания этого печального факта. Их Леопарды — красавцы, Стражи — так вообще атас! Как же так случилось, что даже такой мощной красивой армии не хватает? Походу Кейн был прав: вирус не выжечь, его только в пробирке насиловать и расчленять.
Мои философские размышления прервал очередной гулкий стук по обшивке экзоскелета. Амир не сдавался. Ну что за идиот? Вместо того, чтобы тратить драгоценные патроны на шайтанов, он тратит их на меня! А может он был в отчаянии? Может он осознал, что это конец и потраченные на зомбаков патроны будут все равно что потрачены зря?
Он хотел мести, по глазам читал. Даже видя его лицо в пиксельном изображении, понять его смятении было нетрудно. Он был измучен и уже переходил в стадию равнодушия. Ему не было страшно, и это делало его страшным врагом. Врагом, который не боится умереть. Короче, самый настоящий моджахед!
Но тут вдруг на схеме отряда Стражей запикала его иконка. Я не сразу понял на этом гребанном венгерском, но NINCS PATRON очень походило на какое-то подобие очередной жопы.
Тогда Амир вдруг заорал, а я вжался в кресло и чуть-чуть припустил в штаны, потому что прямо на моих глазах его огромный Страж побежал на меня. С каждым широким шагом он почти он почти возносился над землей, которая дрожала в такт его бум-бум-бум. Я так и застыл от этого охренительного зрелища: гигантский робот бежал прямо на меня с пилотом-суицидником. Я зажал педали, выставил вперед руки и приготовился к схватке.
Резкий удар, скрежет металла, визг бронированных пластин, писклявая сигнализация кричала, что у меня трещит герметичная обшивка. Мы схватились с ним врукопашную, а потом и вовсе покатились кубарем по земле, сметая на своем пути все: танки, зомбаков, трупы солдат. Огромный шар, сплетённый из стальных тел Стражей катался по полю, мы пытались набить друг другу стальные морды.
— Ах ты ж сука! — крикнул я, когда Амир вонзил руку куда-то в основание кабины.
В туже секунду на экране загорелась надпись «ВЕНТИЛЯЦИЯ: КРИТИЧЕСКИЙ НАГРЕВ». Гнида знал, куда бить. Походу он собирался меня зажарить.
Я же в ответ стал избивать крепления стеклянного колпака, потому что знал лишь одно слабое место. Вот я нащупал выступ на лопатке и стал избивать его: лопатки двигателя Амира застопорились, вонзившись в искореженный металл. В отместку Амир атаковал систему кислородного наддува под копчиком, резко завоняло жженым пластиком — возможно так пахнет моя горящая жопа. Я же стал крошить стекло его кабины, по которой все больше разрасталась паутина трещин. Амир не уступал и уже вырвал гидравлическую сердцевину, отчего кабину стало заливать голубой жидкость. Кажется, мое филе тоже сегодня поджарят.
Так мы и отрывали друг другу все системы жизнеобеспечения, пока весь экран не залило красным от сигнализаций отказов. Через пару минут голограммы и вовсе исчезли, когда датчики ретрансляции сигнала на колпак вспыхнули где-то по бокам.
Я ослеп.
Теперь я просто сидел в стеклянно-металлической скрипящей кабине, оказавшейся под прессом.
Но странным образом, только когда перед глазами исчезли все эти схемы, я прозрел.
Я увидел в кабине напротив меня такого же придурка, как я сам: человек, который потерял дом, друзей, родных; которого хотят сожрать кровожадный твари; который просто хотел сделать этот мир лучше, но которому судьба постоянно вставляет палки в колеса.
— Хватит! — крикнул я Амиру.
Но его глаза, которые смотрели на меня из кабины напротив, были ослеплены яростью. А ярость думать не умеет. Она умеет лишь бить, крошить, громить.
— Что мы творим? — крикнул я ему. — Остановись!
Хватка Амира ослабла, он прекратил давить на задний блок, где уже дымился генератор, обещая обездвижить меня.
— Мы с тобой два идиота! — снова крикнул я ему.
Микрофон не работал, датчики тоже. Мы едва слышали друг друга из кабин.
— Я свой дом не спас! Но я знаю, как спасти твой!
Лицо Амира потеряло следы гнева, теперь он был озадачен.
— Ты же нормальный парень! Не такой, как эти старперы! Мы с тобой родились в другом мире, и только такие, как мы, понимают этот мир так, как надо. Детей наверняка хочешь, жениться на секси-телке. А не подохнуть тут прямо перед зомбаками во славу их пирушки!
Амир продолжал сверлить меня недоверчивым взглядом. Я ему тоже не доверял. Но нам нужно объединиться, чтобы закончить эту битву в пользу человечества.
— Помоги мне отключить гребанные ракеты, и спасем твой дом!
— Это правда? Правда, что вам нужен только «Иерихон»?
— А нахрена мы по-твоему приперлись сюда?
— Триггер сказал, вы заражены!
— Именно поэтому я сижу в герметичной кабине и срусь от страха от той трещины, что сквозит справа от моего лица!
Амир смерил оценивающим взглядом повреждения моего купола. Вот-вот наползут синие светлячки на этот зов и пошинкуют, как других неудачливых пилотов в этот день.
— Получишь коды и спасем людей, так? — спросил он опять.