Последняя битва
Шрифт:
27 февраля 2071 года. 16:00
Томас
В Центре управления было тихо уже почти три минуты. Самое долгое молчание за весь день. Перед глазами так и стояла картина того, как Буддист стреляет себе в голову, как ребята вырезают из его груди сердце, как ракета возносится далеко в небо, как ее красная точка гаснет прямо над точкой с названием «Аахен». Мы понятия не имели, сработал ли план с магнитом. Точность отслеживания системы до пяти километров, ракета могла упасть прямо в лабораторию, а могла и в пяти километрах от нее, и тогда у Кристины с Генри был бы шанс выжить.
Все это потрясло нас. Снова.
Я едва верил, что жестокие многочисленные смерти так быстро стали нормой моей жизни. Ведь всего несколько месяцев назад мы мирно жили в Бадгастайне, и единственное, что мы убивали, это свое время. Не было ни взрывов, ни убийств, а единственные слезы, какие там проливались, это слезы Хайдрун, у которой не получилось сшить топ из наволочки, или слезы Свена, расстроившегося из-за очередного проваленного фламбе.
Ни крови, ни боли, ни приношения себя в жертву ради других. Буддист, моя сестренка, все Падальщики, что сейчас жарились в самом эпицентре противостояния. Там уже ни зги не разберешь, что происходит: полный хаос и кавардак. Армия Нойштадта потерпела поражение со всем своим многочисленным боевым вооружением, ни один бронетранспортник так и не выехал за пределы базы, никто из людей не спасся, и всему виной были мы.
Мы пришли сюда в надежде выжить, а в итоге стали массовыми убийцами. Правильно ли это? Так должно быть? Такова цена за выживание? Если да, то я не готов ее платить. Я больше не мог выдержать всего этого насилия, даже ради собственной жизни. К черту такой мир.
Божена смотрела на меня, рыдая. Со всей ее стервозностью и ехидством, она тоже не хотела жить в подобном мире. Удивительно, но за ее черствой оболочкой пряталась очень ранимая душа, которую подкосила бойня в Бадгастайне. И пусть она делала вид, что никогда не была частью нашей компании, на самом деле это было не так. Я узнал ее в ту единственную ночь, что мы провели вместе. Она рассказывала шутя и смеясь, но ведь тот человек, что больше всех смеется и вредничает — на самом деле больше всех тонет в депрессии. Мы просто не понимали ее, не видели ее суть. Теперь же эта самая суть рвалась из нее ручьями слез.
Арси тоже оглядела нас, она как будто спрашивала нас о чем-то, но я не понимал. Божена ей кивнула, поняв вопрос. О чем он был?
— Роберт, — произнесла Арси хриплым голосом. — Вот сюда, верно? Сюда вбить коды и тогда система сдохнет, правильно?
Роберт посмотрел на монитор, кивнул.
— Да. Как только получим коды, останется внести сюда последовательность и нажать ОК. И тогда все закончится, — подтвердил парень.
Он тоже разделял с нами грусть, в его глазах царило сожаление о потери Буддиста. Пусть он его не знал, но он понимал, что тот солдат, что пожертвовал собой ради других — самый благородный из всех, что сегодня воевали в гуще.
И снова Арси переглянулась с Боженой, та кивнула. А потом резко развернулась, зашагав точно к дверям выхода.
— Что ты делаешь? — спросил я.
Божена не ответила.
Она открыла электронную панель открытия двери, набрала код и схватилась за металлическую ручку замка.
— Что ты делаешь? Там ведь зараженные! — воскликнула Николь, вскочив со стула.
— Вы слишком много отняли у нас, — произнесла Арси голосом гробовщика.
У меня глаза полезли на лоб.
— Пора вам всем заплатить, — добавила она.
— Арси! — воскликнул я.
— Вы обещали нам помочь! — испуганно крикнул Роберт.
Божена обернулась и ответила:
— О да. Мы поможем вам. Мы дадим вам совет: не сопротивляйтесь, позвольте вирусу превратить вас.
И с этими словами провернула ручку открытия двери.
— Нее-е-ет! — завопил я и бросился к Божене.
Она распахнула дверь настежь и отошла в сторону.
Едва я добежал до двери, как лоб в лоб столкнулся с первым зараженным.
— Божена, пожалуйста!
— Отойди, Томас! Иначе попадешь под горячую руку! — крикнула Арси.
А зараженный уже оттолкнул меня, я улетел к стене, на какую-то долю момента потерял сознание — настолько сильными стали эти монстры.
А дальше хаос, который мы лицезрели с мониторов все это время, пробрался внутрь центра управления. Из коридора вбегали все новые зараженные, чуя запахи диспетчеров. Послышались крики, кто-то успел схватиться за пистолет, начал отстреливаться.
— Не-е-ет! Божена! Закрой дверь! Закрой! — кричал я.
Голова гудела от удара, глаза лопались от назревающего в висках давления, я с трудом встал. Но уже было поздно. С десяток зараженных быстро разделались с шестью диспетчерами — молодыми ребятами, ставшими марионетками Генералитета не по своей воле, а по приказу, по дрессировке. Их тела валялись по всей диспетчерской, зараженные скучивались над ними по двое-трое и высасывали кровь, растерзывая глотки.
— Что вы наделали?! — закричал я.
Арси и Божена стояли посреди бойни и держались за руки, наблюдая за результатом преступления, на которое они пошли в сговоре.
Они не сожалели, а лишь безразлично наблюдали за смертью ребят. Они сделали свой выбор.
В кого мы превратились?
27 февраля 2071 года. 16:20
Фунчоза
Я оглох.
По крайней мере, я больше не слышал никого в наушнике. Хотя может они просто сдохли все в этой кровавой каше, в которой не разобрать ни верха, ни низа, ни своих, ни чужих. Я потерялся посреди поля, знал только, что прячусь за горящим остовом подорванной БМП, а где-то в дыму вокруг шарахаются зомбаки, терминаторы и людишки, заварившие всю эту кашицу.
Мы подорвались на ракете, которыми эти гандоны закидали нас прямо перед воротами. Вообще-то мы вас спасти хотим, придурки! Как им объяснить, что нам нужен чмо-Триггер и после этого мы все радостно разойдемся по домам? На чем это написать? Какого размера должна быть доска, чтобы они увидели мое послание?
Мимо пробежал зомбак. Он меня даже не заметил. Вся вонь лилась из ангара всего в тридцати метрах от меня. Ну а я и не стал палить в него, чего патроны зря тратить? С моей-то человеческой кровушкой вообще тише земли, ниже воды надо быть. Ну или как там говорят.