Последняя битва
Шрифт:
Я покосился на Серого — он стоял с каменным лицом, закусив губу. Значит, моя догадка верна, и Алвиос показывает нам Борея.
— Пришло время отправляться на Риалон, — тихо сказал Командор Борьке.
— Благодарю, но у меня другие планы, — покачал головой тот.
— Твои слова стоят не больше рыбьего крика. Мы не просто так тратим столько ресурсов на странников. Это закон, и твое желание его изменить не может. Достиг тридцатого уровня — значит, пора улетать.
Вальтер говорил спокойно и уверенно.
— Какой еще закон, кто его выдумал?! — взорвался Борей, но все равно говорил шепотом, потому что на кровати под одеялом четко вырисовывался силуэт. — Я сказал, что остаюсь!
Он ловко схватил лежавший на полке боевой топор. В этот момент скрипнула дверь, и появился Оникс, тот самый шпион Вернувшихся, которого позже метким броском убил гном-казак.
— Командор, время, — сказал он и снова вышел.
Вальтер протянул Борьке жетон.
— Бери!
Но тот лишь угрожающе поднял топор. Да уж, смелости парню не занимать.
— Идиот, сдохнуть хочешь? Тебе не справиться с нами, — зашипел Хват.
— А если захочешь сбежать, — Вальтер ткнул пальцем в сапоги-скороходы Бориса, — то, боюсь, твоя подруга не переживет столь поспешного расставания.
Хват заржал и, поигрывая кастетом с четырьмя длинными когтями-клинками, шагнул к кровати. Лицо Борея побелело, он закусил губу, точно так же, как стоявший сейчас рядом со мной Серега. Руки, державшие топор, опустились.
— Ну, вы и скоты, — он покачал головой и, помолчав, добавил: — Хорошо. Только сначала киньте на нее заклятие, чтобы забыла меня. Так ей будет легче.
Командор согласно кивнул и, взяв Бориса за локоть, сделал знак магу. Тот подошел к кровати, пробубнил что-то неразборчивое, вскинул руки. На одеяло опустилась туманная дымка.
— Готово, — прошептал он.
— Отлично, идем.
Выйдя на улицу, где к ним присоединился Оникс, они обошли дом и приблизились к глубокому оврагу. Вальтер снова протянул Борею жетон.
— Возьми его и прыгай. И не вздумай дурить, иначе вернемся к девчонке.
— Да понял я, — Борис с ненавистью посмотрел на него и шагнул с высоты обрыва.
Даже мне было тяжело это смотреть, я едва справился с очередным приступом злости. А каково Сереге — страшно представить. Он побледнел, глаза помутнели, на скулах заиграли желваки. Маруся подошла к нему, погладила по плечу и твердо сказала:
— Мы отомстим. Обязательно.
Он посмотрел на нее невидящим взглядом и после паузы, словно опомнившись, кивнул. С минуту все сочувственно молчали, а старик вздохнул.
— Вот поэтому я и сражаюсь с ними… А теперь нужно отдохнуть, — он указал на ряд одноэтажных строений. — Это кельи, там вы сможете переночевать.
— А как же призыв? — насторожился я.
— Ночью? Нет, только на рассвете.
Логично, мог бы и сам сообразить.
Мы побрели к кельям, и по дороге я все время косился на Серого. Тот шел, опустив голову, словно что-то разглядывал под ногами, и, как мне показалось, таким способом прятал слезы.
— Серег… — я тронул его за локоть.
— Она ведь обо всем рассказала! — разгорячено воскликнул он. — А я, дурак, не допер!
— В смысле?
— «Не верь друзьям, что за тебя горой. Не все, как кажется, на этом свете…» — вдруг продекламировал Серый.
— «И даже милые цветы порой пленяют сладким ароматом смерти», — озадаченно закончил я.
— Вот именно. Предсказание. Бабка все рассказала! И про Вальтера, которого я считал другом, и про Флогин с его гребаной флорой. Намекала, что все это связано с Борькой. Надо было просто немного пошевелить мозгами!
Маруся удивленно уставилась на нас:
— О чем вы?
Филин перелетел с моего плеча ей в руки и стал тихо объяснять, а я возразил:
— Брось, Серый, как бы ты догадался? Друзей у тебя уйма, кто же знал, что речь именно о Вальтере? Предателем мог оказаться я, Верховой, Верлим, Элмер. Да кто угодно, даже Диоген.
— Что-о? — над Марусиным плечом показались возмущенные блюдца.
— Забей, дружище, — усмехнулся Серый. — Димыч фигню спорол. Уж кто-кто, только не ты.
— То-то же.
Питомец снова уткнулся клювом в Марусино ухо и стал что-то нашептывать.
За разговором мы подошли к кельям.
— Входите. Раньше здесь жили служители храма, сейчас — я. Ну, а с сегодняшнего дня и вы.
Зайдя, Амикус сотворил в ладонях несколько светлячков, подкинул их к потолку, и комната осветилась мягким желтым светом.
Внутри было просторно и очень скромно: матрац, подушка и одеяло лежали прямо на полу, две лавки вокруг стола, буфет, хозяйский стул, пара сундуков и странная металлическая штуковина. Как оказалось, старик использовал ее в качестве кухонной плиты. В противоположной стене виднелась дверь, ведущая, как пояснил отшельник, в его лабораторию.
— Сейчас быстренько покормлю, и спать, — засуетился он.
Амикус достал пару сковородок, поставил их на плиту и зажег пламя с помощью маленького огненного шара. Маруся предложила свою помощь, однако старик решительно отказался. Мы уселись за стол и тихо переговаривались, пока он не поставил перед нами тарелки.
— Вот, самая настоящая жареная картошечка, с лучком и сальцом. Угощайтесь.
Мы удивленно переглянулись и жадно набросились на еду. Вернее, набросился я, Маруся и Диоген, а Серега механически клал куски себе в рот, явно думая о брате. Проглотив первую порцию, я поднял взгляд на Амикуса.
— Ммм, вкусно-то как, словно мамин обед на Большой земле.
— О, это ерунда, — он махнул рукой. — Знали бы вы, как моя покойная жена готовила. Пальчики оближешь.
Что-то в моей голове шевельнулось, и я почти помимо воли спросил: