Последняя битва
Шрифт:
Глотнул горячий напиток, ощутил, как внутри живительной волной разливается бодрость, и задумался, вспоминая прошедшие события…
Как потом выяснилось, на первом этаже отеля «Флорида» в служебном помещении имелась небольшая лестница, ведущая на склад бара. Обычно по ней перемещали продукты и спиртные напитки с черного входа, чтобы не создавать неудобства постояльцам. Пока шел бой, киллер нашел эту лестницу, зашел на второй этаж, а там, через склад перешел в соединенное с ним техническое помещение и чуть не перестрелял обороняющихся на втором этаже бойцов. По случайности или счастливому совпадению мне удалось этому помешать и убить бандита. Но и он успел меня достать.
Пуля
Вероника сразу же отстранила Аню, сняла с меня бронежилет и обработала рану. Пока она со мною возилась, бой закончился. Оказалось, что вместе с нашими бойцами и танками, на подмогу ко мне рванул Фидель с личной охраной и спецподразделениями «las Avispas Negras».
Как только он узнал, что «компаньеро» Кирсанов, безопасность которого он лично обещал обеспечить «камрадам» Машерову и Ивашутину, заперт в отеле «Флорида» и ведет бой с мятежниками, так сразу помчался туда, оставив все остальные дела.
Наши связались по рации с Сергеем Ивановичем, быстро уточнили ситуацию, и устроили мятежникам огненный ад. В первые секунды боя были сожжены все танки и машины вместе с бойцами, сидящими под их прикрытием, рядом с гостиницей, а на стене первого этажа появилось несколько пробоин.
И когда «Черные Осы» вместе с нашим спецназом, подавив шквалом огня противника, пошли на штурм здания, большинство оставшихся в живых бандитов просто побросало оружие и подняло руки. Несколько мятежников попытались выпрыгнуть из окон и уйти с черного входа. Они были уничтожены.
Фидель с бойцами сразу же рванулись на второй этаж. Команданте в окружении охраны и спецназовцев лично вынес меня и погрузил в подъехавшую машину «Скорой», которую заранее вызвал кто-то из его окружения.
Впоследствии, это послужило поводом для многочисленных шуток майора.
«Теперь тебе все кубинские красавицы завидовать будут», — смеялся Сосновский. — «Сам Фидель на руках носил»…
Очнулся я уже под капельницей в «Скорой». Рядом сидела целая делегация: медсестра, врач, Сергей Иванович и Аня. Оказалось, что подруга, не желая ничего и никого слушать, залезла в машину и категорически отказалась её покинуть.
В момент возвращения из забытья, в голове опять вспыхнули и закружились в безумном хороводе золотые искорки. Меня посетило очередное и последнее видение. Я всю жизнь был далек от всякой мистики. И сейчас не особенно верю в неё. Но с течением времени мне всё больше кажется, что это видение было прощальным подарком от высших сил, в последние мгновения жизни в горящем Белом Доме, переместивших меня на пятнадцать лет назад в теплый и ламповый сентябрь семьдесят восьмого года. Я получил новую жизнь, а моя Родина, СССР — возможность выплыть из постепенно засасывающего её мутного зловонного потока заговоров и предательств и шанс стать по-настоящему страной мечты для сотен миллионов обычных советских людей…
Когда я окончательно пришел в себя, открыл глаза и увидел обеспокоенные лица Сергея Ивановича и Ани, сразу начал действовать.
Всё что хотел сказать, удалось уместить в несколько коротких фраз. Затем я снова вырубился. И очнулся только на следующий день в больничной палате, после того, как мне уже вытащили пулю.
Сергей Иванович сработал быстро, сразу же при подъезде в больницу, связался с генерал-лейтенантом Кривоплясовым, руководителем советских войск на Кубе. Последствия не заставили себя долго ждать. Ракетный крейсер
Вечером на следующий день ко мне в больницу приехал срочно прилетевший в Гавану, Петр Иванович Ивашутин. Генерал армии был очень зол. Досталось и мне, и Сергею Ивановичу. Генерал не орал, но цедил каждое слово так, будто ему было очень трудно разговаривать и хотелось придушить нас обоих на месте. А под конец, зловеще пообещал устроить нам подробный разбор полетов по приезду в Союз.
Дулся он долго, и только выслушав меня, немного подобрел. То что, я сообщил, заставило его свернуть разговор и на всех парах помчаться в посольство, чтобы немедленно связаться с генеральным секретарем Романовым.
Охрана моей палаты, возле которой и так дежурили двое спецназовцев Кастро, офицер Департамента Безопасности, Володя и Сергей Иванович, после визита Ивашутина была удвоена. Теперь вместе с ними дежурили четыре здоровенных морпеха с «калашниковыми» и капитан ГРУ.
Бойцы стояли в коридоре, на лестнице, караулили у входа в палату, сидели возле пожарного выхода. И это не считая машину у входа с двумя полицейскими. Я даже чувствовал себя неловко с таким количеством охраны.
Обычных пациентов она напугала так, что они десятой дорогой обходили мою палату. А я на следующий день свободно общался с нашими ребятами и кубинцами, угощал их многочисленными вкусняшками, присланными Фиделем и Раулем, послом и генералом Ивашутиным.
Аню, Веронику, Игоря Семеновича и Серегу отправили в Москву через два дня, когда возобновилась авиасообщение между СССР и Кубой. Убитого Вову Потапенко, Аллу и Ивана доставили в гробах военно-транспортным самолетом.
Я, вместе с Сергеем Ивановичем и Володей, улетел на следующий день, ещё не совсем здоровый, перевязанный и с корсетом на ребрах. Спустя сутки меня вызвали в Кремль к генеральному секретарю. В кабинете Романова присутствовали Машеров и Ивашутин. И здесь мне пришлось выдержать свой самый главный бой, убедить руководителей государства, что американцам надо ответить именно так — ракетным ударом по лагерю подготовки кубинских контрреволюционеров и заверить, что это самый правильный шаг, а Америка не решится на ответный удар и прямую войну. Я использовал все свои аргументы, упирая на «высшие» способности и знание, что никакого вооруженного ответа не будет.
После полуторачасового разговора я покидал кабинет генерального секретаря, потный и выжатый как лимон, но очень довольный — Романов, Машеров и Ивашутин мне поверили.
Оставалось еще голосование на Политбюро. Для этого члены Политбюро провели расширенное заседание с главой генштаба — Огарковым, первым заместителем — Ахромеевым — и новым начальником ГРУ — Анатолием Павловым. Со всеми тремя предварительно побеседовал Ивашутин. Ахромеев и Огарков его поддержали, Павлов сомневался, но Петру Ивановичу удалось его убедить заявлением о неких высокопоставленных источниках, в свое время давших информацию о предателях в ГРУ и КГБ и государственном перевороте, а сейчас уверенных, что военного ответа США не будет.