Последняя битва

Шу Алекс

В машину мы сели прежним составом. Кроме водителя и капитана, на заднем сиденье со мною разместились старшина Иван и мичман Костя. Андрей, или как его назвал капитан, «Алкина зазноба», поехал в милицейском уазике со снайпером и спецназовцем.

Водитель «бобика» сразу включил проблесковый маячок и врубил сирену, развив скорость под сотню километров. Мы двигались следом, резво объезжая передние машины. Я даже не заметил, как оказались у нужного сквера в Лужниках. Там уже стоял серый «412 москвич» технарей и белый с синими полосками шестьсот семьдесят второй «ПАЗ» с круглыми фарами и плотными шторками на окнах. Спецназовцы

пересели в «пазик» к коллегам, а милицейский «бобик», как и договаривались, был отпущен обратно, ждать своих возле «ВНИИСИ».

Внутри автобуса сидело восемь оперативников ГРУ в штатском. По просьбе Сергея Ивановича они захватили две большие сумки. В одной из них лежал чехол с СВД. На задних сиденьях была сложена целая куча верхней одежды, собранной чтобы хоть как-то прикрыть военную форму Андрея и наших спецназовцев.

Снайперу достался длинный черный плащ, а остальным пальто и куртки. Старший группы захвата капитан Мирошниченко попросил пользоваться одеждой очень аккуратно, её по просьбе Сергея Ивановича собрали с «бору по сосенке» — взяли во временное пользование у сотрудников соответствующих габаритов, сейчас находящихся в здании ГРУ на Хорошевском шоссе.

После знакомства и краткого инструктажа в группы захвата автобусе, мы сели в свою машину и поехали к станции метро «Спортивная». Нужный дом должен быть расположен недалеко, возле магазина «Продукты». И нашёл я его почти сразу.

Мы с Сергеем Ивановичем неторопливо прошлись по двору, проведя небольшую разведку местности. Подъезд нашел сразу, опознав потрепанную дверь с надписями «Катя+Саша=Любовь» и «Сенька — лох». Второй ориентир — огромный железный бак для мусора напротив, метрах в пятнадцати от входа, подтвердил, что я не ошибся.

Аккуратно пробежался по этажам. На третьем обнаружил дверь конспиративной квартиры, оббитую деревянными планками.

Остальное было делом техники.

Капитан наметанным глазом определил точки размещения бойцов, составил план и после краткого инструктажа бойцов, мы приступили к его реализации.

Автобус остался стоять на обочине, рядом с магазином, метрах двадцати от дома. Сергей Иванович быстро договорился с соседями-пенсионерами, показав им своё удостоверение, и толкнув пафосную речь об чрезвычайно важной операции по поимке шпионов. Старички прониклись, пустили к себе двух технарей с аппаратурой, и группу захвата из четырех оперативников, спецназовца и Андрея. Автоматы они перенесли в одной из больших сумок. Руководство группой захвата Сергей Иванович доверил «Алкиной зазнобе». Как он сказал, Андрей очень толковый и опытный офицер, быстро принимает правильные решения в острых ситуациях, и облажаться не должен.

Пока мы разговаривали, старички, заварив нам чаю и расставив чашки, тихонько ушли в гостиную, чтобы не мешать работать. Бабка ещё попыталась о чем-то спросить, но дед, военный отставник, хитро подмигнул нам и выпроводил супругу из комнаты.

Сперва технари несколько минут слушали посторонние шумы в квартире, приникнув к стенке. Звуков никаких не уловили, и принялись за работу. Сначала уточнили у меня, точно ли с той стороны висит ковер. Я подтвердил, добавив, что за ним находится спинка дивана, так что пыль и каменную крошку на паркете никто не увидит.

Все равно, специалисты, молодой худой паренек и кряжистый лысоватый дядька лет пятидесяти работали очень аккуратно, высверливая небольшое отверстие в несколько

приемов. Вытягивали и вычищали образовавшуюся пыль специальными палочками-скребками и кисточками, стряхивая её на предварительно подстеленную заботливыми хозяевами газетку. Приготовили микрофон со шнуром, и какой-то хитрый конусный передатчик, открыли дипломат со встроенным кассетным магнитофоном и целым рядом кнопок. Больше я ничего рассмотреть не успел, капитан потянул меня в машину.

За это время снайпер с сумкой и накинутым сверху плащом прошел на верхний этаж и обустроился на чердаке, с легкостью открыв скрепкой навесной замок. Заблокировал засов изнутри, ржавой железякой, валявшейся рядом в груде храма, застраховав себя от неожиданных визитов алкоголиков, бичей и малолетней шпаны. И теперь наблюдал за конспиративной квартирой и двором через замаскированную мусором щель в слуховом окне, рассматривая свою «зону ответственности» через шкалу оптического прицела «СВД».

Наша машина стояла недалеко от двора, наполовину скрытая аркой и гаражами. Несмотря на это, подъезд просматривался как на ладони. Двое оперативников находились на площадке с обратной стороны дома, отрезая возможность бегства через окна гостиной и спальни. Недалеко возвышались черные стволы деревьев, растопыривших голые ветки, и теоретически, можно было попытаться перепрыгнуть с окон на них, а потом скрыться.

Окна второй спальни и кухни выходили в другую сторону на внутренний дворик. В доме напротив и в соседнем подъезде, на лестничных пролетах между вторым и третьим этажом дежурила ещё парочка оперативников ГРУ. Они были готовы в любой момент присоединиться к задержанию, если Питовранову или американцу удастся каким-то чудом прорваться сквозь группу захвата и выбежать на улицу. Или просто подстраховать, когда взятого шпиона и предателя будут выводить и усаживать в машины.

Через сорок минут появился Питовранов. Я его узнал сразу. Высокий седой мужик в очках, в темной куртке с тяжелым «чекистским» взглядом. Пришел пешком с одним сопровождающим. Скорее всего, оставил машину где-то недалеко. До появления "объектов", мы спрятали машину за аркой, во дворе стоящей напротив пятиэтажки, а сами сели на скамейке у гаражей, прикрытые, кронами стоящих рядом деревьев. И начальник «Фирмы» ничего не заподозрил. Спокойно дошел до дома, и нырнул с охранником в подъезд. Через минуту здоровый детина, сопровождавший генерал-лейтенанта, вышел и не торопясь пошел обратно. Двинувшийся за ним оперативник, зафиксировал, что охранник погрузился в серую «волгу», стоящую через два дома.

Американец появился через пятнадцать минут после Питовранова. Его мы тоже сразу срисовали. Одет он был обычно для советского человека: каракулевая шапка-пирожок, синий мохеровый шарф, плотное шерстяное пальто. Аккуратно подстриженный с начинающей седеть бородкой. Ни дать ни взять, почтенный профессор, преподаватель ВУЗа, или ученый.

Но в некоторых вещах он серьезно прокололся. Во-первых, слишком холеное и белое лицо, не обремененное бытовыми заботами. Во-вторых, наличие типичной искусственной американской «резиновой улыбки». Когда пытаешься быть вежливым и радушным, но выглядит это неестественно. Улыбка мелькнула у него на мгновение, машинально, когда сидящая на скамейке старушка что-то у него спросила. Потом «профессор» спохватился, сделал невозмутимый «покер-фейс» и ответил. Но было уже поздно. Рефлекс проявился.