Последняя цитадель Земли
Шрифт:
Спустя долгое время он с большой неохотой решил, что вечность заканчивается. Мало-помалу мир начал возвращаться: перед его глазами открылся огромный изгиб тускло светящейся полости. Зеркальные металлические стены, сияющий золотом потолок высоко вверху. Покачивание тоже постепенно стихало. Время больше не баюкало его в своей колыбели.
Дрейк заморгал, мучительно пытаясь вспомнить последние события. Здесь было тихо, как в гробнице. Однако вскоре Алан обнаружил, что он не один. Неподалеку от него лежала Карен. Ее рыжие волосы разметались по руке, закинутой за голову. С неторопливым, безразличным удовольствием
Алан сел – очень медленно, как глубокий старик. Память возвращалась: здесь должны быть еще два человека. Он увидел их – расслабленные, неподвижные фигуры на сверкающем полу.
Позади Алана, в центре огромного круглого помещения, виднелся темный проем, узкий и заостренный кверху, как наконечник стрелы. За ним угадывалось едва заметное движение черных облаков большей и меньшей плотности, колебание, завихрение – черное на черном. Это был Чужой. Слово беззвучно проникло в мозг человека, и губы Дрейка мучительно зашевелились, пытаясь произнести его. Он помнил… но что именно? Все было так давно, что теперь не имело значения.
Алан нахмурился. Почему он был так уверен, что бессчетные годы пролетели над ним в темноте этих зеркальных стен и в тишине его снов? Снов! Так вот в чем дело! Он спал и видел сны – в том числе и о Чужом. Он не знал этого имени, когда уснул. Сознание Дрейка постепенно начало проясняться, и теперь появилось четкое различие между тем, что произошло до его прихода на корабль, и после.
Промежуток между засыпанием и пробуждением был очень долгим, и Чужой играл важную роль в этом промежутке. Смутные, бессвязные мысли, роившиеся в голове у Алана, не имели отношения к тому прошлому, которое он помнил. Он закрыл глаза и изо всех сил попытался вспомнить свои сны.
Бесполезно. Он раздосадован но покачал головой. Если какие-то воспоминания и сохранились, то сейчас они находились за пределами сознательного восприятия. Возможно, позднее они вернутся… но не сейчас. Алан потянулся и с удовольствием ощутил, как сила возвращается к расслабленным мышцам.
Вскоре должны проснуться другие, и будет лучше, если они проснутся безоружными. Что бы ни случилось, пока они лежали без сознания, Карен и Майк Смит все равно останутся его врагами. С того места, где он сидел, Дрейк мог видеть пистолет, лежавший на сверкающем полу неподалеку от Карен. Он поднялся на нетвердых ногах, испытывая сильное головокружение, наклонился и забрал оружие.
Выпрямившись, он взглянул на высокий арочный проход и вздрогнул от внезапного потрясения. Теперь в этом темном, узком портале ничего не было – ни движущихся теней, ни кружения черных облаков. Чужой исчез.
Дрейк не понимал причины своей уверенности. Ему казалось, что никакая сила в мире не заставит его подойти к узкому проходу и заглянуть внутрь, но он и без того знал, что они остались одни в огромной пустой раковине корабля.
Он помнил, что они пришли сюда из пустынной ночи, оставив за спиной отдаленный грохот морского сражения – пришли в молчании, подчинившись властной команде. Потом они заснули и видели странные сны. Должно быть, Чужой, нависавший в черноте дверного проема, управлял этими снами. Теперь он ушел… зачем, когда, куда?
Карен пошевелилась во сне. Возможно, когда проснется, она вспомнит то, что не удалось вспомнить ему. Но она вспомнит и о том, что они – смертельные враги. Вернувшись к действительности, Дрейк перешагнул через Карен, миновал Колина и наклонился над Майком Смитом. Тот лежал на боку, сунув одну руку под куртку, словно даже в бездумной истоме, сопровождавшей их приход сюда, он пытался дотянуться до оружия.
Смит издал слабый стон, когда Алан перевернул его в поисках второго пистолета. Инстинктивная враждебность всколыхнулась в американце, когда он взглянул на крупное загорелое животное, лежавшее у его ног. Смит, солдат удачи, воевал на разных континентах и заслужил репутацию, за которую нацисты платили ему. Он славился тигриной отвагой и абсолютной безжалостностью. Достаточно было взглянуть на его массивное, словно высеченное из камня лицо, чтобы догадаться об этом.
Карен снова пошевелилась и медленно села. Целую минуту ее широко распахнутые голубые глаза бездумно глядели в пространство. Затем ее взгляд встретился со взглядом Алана и приобрел осмысленное выражение. По ее лицу промелькнула тень беспокойства.
Алан рассмеялся. Его смех прозвучал надтреснуто, словно голосовые связки давно отвыкли от использования.
– Пистолеты у меня, Карен, – сообщил он. Эхо его голоса насмешливо отдавалось под высокими сводами: «пистолеты… Карен… пистолеты… Карен…»
Карен посмотрела вверх, затем по сторонам, и Алану показалось, что по ее телу пробежала легкая дрожь. Может быть, она вспомнила? Испытывала ли она это необъяснимое чувство безымянной утраты, ужасной катастрофы? Однако ее лицо оставалось бесстрастным.
Майк Смит медленно поднимался на ноги, тряся головой, словно большая озадаченная кошка. Его рука под курткой нащупывала пистолет, которого там не было. Алан отступил к изогнутой стене: ему хотелось иметь твердую опору за спиной. Он с легким удивлением заметил, что звук его шагов совершенно не слышен в этом огромном пустом зале. Ступая по металлическому полу, как по бархатному ковру, он отошел к большой круглой линии на внешней стене, очерчивавшей закрытую теперь дверь, через которую они вошли сюда. Майк и Карен озадаченно смотрели на него. Сэр Колин, лежавший немного поодаль, заморгал и начал протирать глаза. Майк не отрывал взгляда от пистолета в руке Алана.
– Карен, что происходит? – Его голос тоже звучал хрипло и надсадно. – Нас усыпили каким-то газом?
Глубокий баритон сэра Колина разбудил слабые отголоски в тенях под потолком.
– Может быть, – произнес он. – Но я так не думаю. Наступило молчание. Четверо людей видели один и тот же сон или некую его часть. Сейчас они рылись в своей памяти и, судя по изумленному выражению их лиц, находили там не больше, чем удалось Алану. Наконец Карен решительно тряхнула копной рыжих волос и заявила:
– Мне нужен мой пистолет.
Сэр Колин оглядывался по сторонам, задумчиво поглаживая бороду.
– Подождите, – сказал он. – Вы же понимаете, что ситуация изменилась.
– Возможно, – отозвалась девушка и шагнула к Алану. – Но я все равно должна делать свое дело.
– Ради великой Германии, – язвительно пробормотал Алан. Его палец лежал на спусковом крючке. – Лучше стой, где стоишь, Карен. Я тебе не доверяю.
Глаза сэра Колина смотрели печально и озабоченно из-под кустистых рыжих бровей.