Последняя Эра
Шрифт:
Затем небо озарилось светом, я взглянул вверх и… о, ужас! окруженный ослепительным сиянием и облаками по небу шествовал Христос.
Он был огромен. Он был грозен. Он был величествен. Он был страшен.
Страшен Своей чистотой. Страшен Своей святостью. Страшен Своей праведностью. Страшен Своей силой. Страшен Своей справедливостью. Страшен Своей неземной красотой. Страшен тем судом, который сиял от Его лица.
Я в ужасе закричал и бросился бежать, споткнулся, упал, снова вскочил и побежал, снова упал…, я хотел только одного – поскорее скрыться от гневного лица Господа. Его глаза смотрели только на меня, и пронизывали меня насквозь, не оставляя мне никаких шансов на пощаду…
Теперь, находясь
Огромным усилием воли я заставил себя встать и подойти к зеркалу. Время шло, и мне нужно было готовиться к встрече, хочу я этого или нет. Мне приходилось читать о том, как было опасно приходить на приемы к царям до нашей эры. Малейшая оплошность в поведение посла могла стоить ему жизни. Про Христа говорили совершенно обратное. По словам очевидцев Он был полон любви и милости, но я тяжело представлял себе, как такое возможно. Тяжело вздохнув, я стал примерять свои костюмы, чтобы выбрать из них наиболее подходящий для сегодняшнего визита к Царю царей. Насколько я знал, никто и никогда не поплатился жизнью за свой визит к Мессии, и эта мысль меня немного утешила.
Зеленый с отливом костюм я отверг сразу – слишком праздничный для такой цели. Черный – слишком мрачный, хотя, может быть, подойдет. Я положил черный костюм на постель и достал белый. Этот костюм мне нравился больше всех. Обычно я предпочитал его, за исключением тех случаев, когда меня приглашали на банкет, поскольку он был слишком марким для таких мероприятий. Я надел белый костюм и посмотрел на себя в зеркало; вид был безупречный, но, когда я представил себе лик Христа, белый цвет вдруг померк и показался мне вызывающим для предстоящей встречи. Оставался еще один костюм – серый. Этот костюм я не любил, и одевал его крайне редко, только по просьбе моей жены, которой, как ни странно, он очень нравился. Когда она собирала мои вещи, костюм неизменно оказывался у меня в багаже.
Я положил серый костюм на постель рядом с черным, сравнил их, и решил все-таки примерить его. Когда я взглянул на себя в зеркало, то понял, что это единственный наряд, подходящий для сегодняшнего визита. Я еще раз выглянул из окна, было, как будто бы, чуть пасмурно, что было весьма кстати, потому что мне не хотелось жариться на солнце в костюме. На часах было 10:30. Перед встречей я хотел еще раз пройтись по набережной, чтобы немного развеяться и, если возможно, унять волнение, охватывающее меня.
Глава 3
– Где ты, флаерок? – спросил я, и аппарат моментально показался в окне.
– Мне скоро идти к Христу, я хотел бы пройтись по набережной. Аэромобиль плавно придвинулся вплотную к балкону, который одновременно служил причалом для флаеров. Борта раскрылись, образуя удобный безопасный трап.
Я вошел во флаер, опустился на сиденье, и через минуту уже стоял на набережной.
Воды реки жизни текли сильным, быстрым потоком и были кристально чистыми. Можно было увидеть разноцветные камни, застилающие дно реки, а также стремительные косяки рыбы со сверкающей чешуей. Я посмотрел вверх и снова замер от изумления; небо над Иерусалимом клубилось не то дымом, не то облаками, постоянно меняющими свои цветовые оттенки в свете солнца, сияющего где-то позади этого облачного великолепия.
Я снова незаметно для себя увлекся, наблюдая это явление, пока не почувствовал характерное нытье в шейных позвонках и затылке. Странные, слегка светящиеся клубы не то дыма, не то пара не были похожи на обычные дождевые облака, и в их постоянном движении было что-то завораживающее. Я слышал, что благодаря этим облакам в Иерусалиме никогда не бывает жарко, и как я потом узнал, именно с этой целью они и клубились над Иерусалимом, чтобы сбивать солнечный зной.
– Да-а, здесь проблем с засухой не бывает, – подумал я вслух, но в этот момент рядом со мной возникло голубоватое свечение, и из него вышел человек.
От неожиданности я вздрогнул.
«Совершенный», – мелькнула мысль у меня в голове. Незнакомец был одет во все белое, и его одежды излучали такое же едва заметное сияние, как и облака над городом.
– Виктор!? – спросил человек в белом с непонятной интонаций, будто, задавая вопрос, он уже знал на него ответ.
– Да, – ответил я, опешив.
Я много слышал о расе совершенных, но встречался с одним, точнее, одной из них лишь однажды, когда мне было десять лет, через три года после пришествия Иисуса Христа. Я тогда потерялся в лесу и, когда понял, что заблудился, испугался и закричал. На мой крик из чащи вышла молодая женщина в голубом платье. Она улыбнулась так открыто и искренне, что весь мой страх моментально прошел. Я тут же протянул ей руку, и мы вместе пошли куда-то в лес. Пока мы шли, она рассказывала мне об Иисусе Христе, о том, какой Он добрый и любящий. Я отвечал ей, что Иисус суровый и страшный, что я Его видел таким, когда Он шел по небу, а она говорила мне, что Он такой только по отношению к злу. Я спорил с ней и спрашивал, почему тогда Христос так напугал нас с братом и маму? Она стала объяснять и, хотя я не соглашался с ней, мне очень нравилось ее слушать. Вскоре мы вышли из чащи на дорогу и, оглянувшись вокруг, я воскликнул:
– О, я знаю, где мы! Во-он там мой дом.
Она посмотрела на меня, поцеловала в щеку, совсем, как мама, улыбнулась и…, в следующий миг ее не стало. Лишь легкая голубоватая дымка с едва уловимым ароматом цветов медленно рассеивающаяся на том месте, где она только что стояла, говорила о том, что все это мне не приснилось. Когда, запыхавшись, я прибежал домой и рассказал все маме, она стала рассказывать мне про совершенную расу людей, живущих в небесном городе и царствующих на земле с Царем-Христом. Она сказала мне, что эта женщина тоже принадлежит к этой совершенной расе, что эти люди всегда и всем помогают, но очень часто делают это незаметно, так, что их никто не видит. Она еще много говорила мне о том, что эти люди воскресли, и теперь у них есть новое бессмертное тело, что они могут летать и проходить сквозь стены, творить разные чудеса. А я вспоминал прекрасную женщину в голубом платье и ее удивительные, добрые, большие глаза, в которых, казалось, отражалось само небо, и мечтал о том, что когда-нибудь тоже стану совершенным, как она.
Все эти воспоминания в один миг пролетели у меня в голове. Я смотрел на Совершенного, борясь с желанием поклониться ему, а он смотрел мне в глаза прямо и искренне, как будто, читая на моем лице все мои мысли. Что-то не поддающееся объяснению было в этих людях.
– Мне поручено встретить Вас и проводить на встречу с Царем царей. Вы готовы?
Снова вопрос прозвучал с той же самой интонацией, будто он уже и так знал ответ.
– Да…, в общем-то, – ответил я, запинаясь.
– Вы забыли свой доклад в номере, но Вам не стоит беспокоиться об этом. Царь уже знает, что Вы там написали.
Я уже бросился, было, к флаеру, но, услышав последние слова, остановился и недоуменно спросил:
– Великий Христос знает, что в моем докладе?
– Да, и более того, Вам не придется перед Ним отчитываться, ведь Вы идете к Тому, Кто знает о Вас абсолютно все.
Совершенный улыбался и, если бы ни эта детская почти наивная улыбка, можно было подумать, что он издевается. Однако, глядя в его глаза, я просто не мог сердиться на него; он вызывал радость и умиление. С ним было хорошо и спокойно.