Последняя глава (Книга 3)
Шрифт:
– Джек Маскем живет в Ройстоне.
– Он выписал арабских кобыл, а они должны жить в местности с более мягким климатом.
Динни с трудом оторвалась от нахлынувших на нее воспоминаний.
– Что ж, детка, толкаться в подземке или раскошелимся и возьмем такси?
– Мне хочется подышать свежим воздухом. Пройдемся пешком?
– Отлично, пойдем по набережной и через парки.
Они шагали быстро, так как было холодно. Озаренный светом фонарей, под россыпью звезд, этот огромный участок
Динни пробормотала:
– Ночью Лондон действительно прекрасен.
– Да, ложишься с красавицей, а встаешь с трактирщицей. И зачем вся эта суета? Какой-то сгусток энергии, точно муравейник.
– Так утомительно, сказала бы тетя Эм.
– Но ради чего все это, Динни?
– Мастерская, которая старается дать превосходные образцы. И на каждую удачу - тысячи промахов.
– Стоит ли игра свеч?
– Почему же нет?
– А во что тогда верить?
– В человеческий характер.
– Что ты хочешь сказать?
– Характер - это тот способ, каким человек выражает свое стремление к совершенствованию. Это воспитание лучшего, что в нас есть.
– Гм, - отозвалась Клер, - а кто скажет мне, что во мне лучшего?
– Хотя бы я, моя дорогая.
– Нет, знаешь, я для этого все-таки слишком молода.
Динни взяла сестру под руку.
– Ты старше меня, Клер.
– Нет. Если я и более опытна, чем ты, то все же еще не прикоснулась к своему подлинному "я", не прислушивалась к себе в тишине. А сейчас я прямо ощущаю, как Джерри бродит вокруг Мьюз.
– Зайдем на Маунт-стрит, а потом пойдем в кино. В холле Блор подал Динни записку.
– Был сэр Джералд Корвен, мисс, и оставил вам вот это.
Динни вскрыла письмо.
"Дорогая Динни,
Я уезжаю из Англии завтра, а не в субботу. Если Клер передумала, буду счастлив увезти ее с собой. Если нет - пусть не рассчитывает на мое долготерпение. Я оставил ей на этот счет записку у нее на квартире, но так как не знаю, где она, то написал и вам для верности. Она сама или записка от нее застанут меня завтра, в четверг, в "Бристоле" до трех часов дня. После этого a la guerre comme a la guerre {На войне как на войне (франц.).}.
Засим - с глубоким сожалением, что все сложилось так нелепо, и с пожеланием лично вам всего хорошего,
Искренне ваш,
Джералд Корвен".
Динни прикусила губу.
– Прочти!
Клер прочитала записку.
– Не пойду. Пусть делает, что хочет.
Пока они приводили себя в порядок в комнате Динни, вошла леди Монт.
– А!
– сказала она.
– Теперь и я могу вставить словечко. Ваш дядя опять виделся с Джерри Корвеном. Как ты намерена поступить, Клер?
Клер повернулась к тетке, и яркий свет упал на ее щеки и губы, которые еще не были окончательно "приведены в порядок".
– Я к нему никогда не вернусь, тетя Эм.
– Можно сесть на твою кровать, Динни? Никогда - это очень долго... а тут еще... этот мистер Кревен... Я уверена, что у тебя есть принципы, Клер, но ты слишком хорошенькая.
Клер перестала подкрашивать губы.
– Ты очень добра, тетя Эм, но, право, я знаю, что делаю.
– Подумаешь, утешение! Когда я сама это говорю, то уверена, что непременно сделаю глупость.
– Если Клер обещает, тетечка, она исполнит.
Леди Монт вздохнула.
– Я вот обещала моему отцу не выходить замуж целый год, а через семь месяцев появился ваш дядя. Всегда появляется кто-нибудь...
Клер стала поправлять мелкие локоны на затылке.
– Обещаю целый год быть тише воды, ниже травы. Думаю, к тому времени я пойму, что мне надо, ну а уж если не пойму...
Леди Монт пригладила рукой одеяло.
– Обещаешь? Положа руку на сердце?
– По-моему, не надо, - быстро вмешалась Динни. Клер приложила пальцы к груди.
– Кладу руку на то место, где у меня должно быть сердце.
Леди Монт встала.
– Лучше, если бы она переночевала сегодня здесь, Динни, как ты думаешь?
– Да.
– Тогда я скажу, чтобы приготовили комнату. Цвет морской воды тебе действительно идет больше всего, Динни. Лоренс говорит, будто у меня нет моего цвета.
– Черный и белый, тетечка.
– Чепуха!.. С тех пор как Майкл поступил в Винчестер, я не была в Аскоте - из экономии. К обеду приедут Хилери и Мэй. Переодеваться не нужно.
– О!
– удивилась Клер.
– Дядя Хилери знает обо мне?
– Он человек очень широких взглядов, - пробормотала леди Монт, - но, понимаешь, я ведь не могу не огорчаться!
Клер поднялась.
– Поверь мне, тетя Эм, Джерри долго страдать не будет: не такой он человек.
– А ну, встаньте спина к спине... Я так и думала - Динни на дюйм.
– Во мне пять футов пять дюймов, - сказала Клер, - без туфель.
– Прекрасно. Когда вы будете готовы, приходите вниз.
Леди Монт поплыла к двери, бормоча: "Полить Соломонову печать {Название растения.} - напомнить Босуэлу", - и вышла.
Динни вернулась к камину и снова уставилась на пламя.
За ее спиной раздался голос Клер:
– Я петь готова от радости, Динни! Целый год настоящих каникул, во всех отношениях! Я рада, что тетя Эм заставила меня дать обещание. Но какая она чудачка!
– Вовсе нет! Она самый мудрый член нашей семьи. Если относиться к жизни слишком серьезно, ничего не выйдет. А она не относится к жизни серьезно. Может быть, и хочет, да не может.