Последняя глава (Книга 3)
Шрифт:
– Вчера вечером.
– Что он говорит?
– Он сделает все, что я захочу.
– Ну, конечно. И он надеется, что вам поверят?
– Нет.
Генерал снова взял повестку и подошел к окну, как бы желая лучше ее рассмотреть. Леди Черрел села. Она была очень бледна. Динни подошла к Клер и взяла ее под руку.
– Когда он приедет, - внезапно заявил генерал, оборачиваясь к ним от окна, - я поговорю с ним наедине, и, пожалуйста, пусть никто до меня с ним не говорит.
– Свидетелей просят удалиться, - пробормотала Клер.
Генерал
– Я очень сожалею, папочка. Мы вели себя ужасно глупо. Видимо, добродетель не служит сама себе наградой.
– Ну, мудрость служит, - заметил генерал. Он похлопал ее по плечу и направился к двери, Динни пошла за ним.
– Он верит мне, мама?
– Да, но только потому, что ты его дочь. И он чувствует, что верить не следовало бы.
– Ты тоже это чувствуешь?
– Я верю тебе, потому что знаю тебя.
Клер наклонилась к матери и поцеловала ее в щеку.
– Спасибо, мамочка, милая! Но это слабое утешение.
– Ты говоришь, тебе нравится этот молодой человек? Ты с ним встречалась на Цейлоне?
– Я в первый раз увидела его на пароходе. И потом, знаешь, мама, право, страсть меня сейчас мало привлекает, и я не знаю, когда мое настроение изменится. Может быть, никогда!
– Почему?
Клер покачала головой.
– Я не хочу вдаваться в подробности моей жизни с Джерри даже теперь, когда он оказался таким негодяем и потребовал возмещения убытков. И уверяю тебя, это огорчает меня гораздо больше, чем мое собственное положение.
– Полагаю, этот молодой человек готов последовать за тобой по твоему первому слову и в любую минуту?
– Да. Но я этого не хотела. И потом, я дала тете Эм обещание, вроде клятвы, что буду вести себя хорошо в течение года. И до сих пор я свое обещание выполняю. Конечно, очень соблазнительно не защищаться и получить свободу.
Леди Черрел молчала.
– Ну что же, мама?
– Твой отец вынужден считаться с тем, как это отзовется на твоем добром имени и на имени всей семьи.
– В обоих случаях получится одинаково плохо. Если мы не будем защищаться, вся история пройдет незамеченной. А если будем, то вызовем сенсацию. "Ночь в автомобиле" и все прочее, даже если нам поверят. Ты представляешь себе газеты, мамочка? Они будут полны этим процессом.
– Знаешь, - медленно начала леди Черрел, - то, что ты рассказала отцу о хлысте, произвело на него очень сильное впечатление, и это будет для него решающим. Я никогда не видела, чтобы он так возмущался. Он, вероятно, захочет, чтобы вы защищались.
– На суде я ни за что не упомяну о хлысте. Во-первых, этого нельзя доказать, и потом у меня все же есть гордость, мама.
Динни последовала за отцом в кабинет, который иногда называли "казармой".
– Ты знаешь этого молодого человека, Динни?
– Волнение генерала наконец прорвалось.
– Да, и он мне нравится. Он по-настоящему любит Клер.
– А зачем ему понадобилось ее любить?
– Папа, милый, будь человечным!
– Ты веришь ей насчет автомобиля?
– Да. Я слышала, как она давала тете Эм торжественное обещание.
– Странное обещание.
– По-моему, она зря его дала.
– Что?!
– Во всем этом важно только одно: чтобы Клер получила свободу.
Генерал стоял, опустив голову, как будто эти слова заставили его задуматься. Его скулы побагровели.
– Она сказала тебе, - произнес он, - то, что она говорила мне, насчет этого господина и хлыста?
Динни кивнула.
– В былые времена я мог бы вызвать его на дуэль и, конечно, так бы и сделал. Я согласен, что она должна получить свободу, но не таким путем.
– Значит, ты ей веришь?
– Она не стала бы лгать нам так бессовестно.
– Хорошо, папа! Но кто же еще им поверит? Ты бы поверил, если бы оказался присяжным?
– Не знаю, - мрачно отозвался генерал.
Динни покачала головой.
– Нет, не поверил бы.
– Юристы дьявольски хитрый народ. Как ты думаешь, Дорнфорд взялся бы защищать такое дело?
– Он бракоразводных процессов не ведет. К тому же Клер - его секретарь.
– Надо поговорить с Кингсонами. Лоренс очень им доверяет. Отец Флер был их компаньоном.
– Тогда...
– начала Динни, но в эту минуту дверь открылась.
– Мистер Крум, сэр.
– Можешь остаться, Динни.
Тони Крум вошел. Бросив взгляд в сторону Динни, он направился к генералу.
– Клер сказала, чтобы я приехал, сэр.
Генерал кивнул. Прищурившись, он пристально разглядывал предполагаемого любовника дочери. Молодой человек твердо, но без вызова встретил этот испытующий взгляд и не опустил глаз.
– Буду говорить прямо, - отрывисто произнес генерал.
– Вы, кажется, впутали мою дочь в прескверную историю?
– Да, сэр.
– Потрудитесь рассказать мне все, как было. Крум положил шляпу на стол, выпрямился и сказал:
– Что бы она вам ни сказала, сэр, - правда. Динни с облегчением увидела, как по губам генерала скользнуло подобие улыбки.
– Очень корректно с вашей стороны, мистер Крум, но я хочу не этого. Она мне рассказала свою версию. Теперь я желал бы услышать вашу.
Динни увидела, что молодой человек облизнул губы и как-то странно дернул головой.
– Я люблю ее, сэр. Я полюбил ее с первой минуты, еще тогда, на пароходе. Мы бывали вместе, ходили в кино, в театры, на выставки, я был у нее на квартире три... нет, всего пять раз. Третьего февраля я повез ее в Беблок-Хайт, чтоб показать ей место, где я буду работать. Когда мы возвращались, - она, вероятно, сказала вам об этом, - у меня перегорели фары, и мы застряли в лесу в совершеннейшей темноте, в нескольких милях от Хенли. И вот мы... мы решили, что лучше подождать до утра, вместо того чтобы рисковать и ехать дальше. Я два раза сбивался с дороги. Была полная тьма, а я не захватил фонаря. Ну вот, мы и просидели в машине до половины седьмого, а затем вернулись в Лондон и приехали к ней на квартиру около восьми утра.