Последняя глава (Книга 3)
Шрифт:
– Молодой человек показался мне порядочным, - заметил генерал.
– Ему надо будет поехать вместе с нами к адвокату.
– Я, пожалуй, поеду завтра вечером с Клер, папочка, и попрошу дядю Лоренса устроить тебе встречу с юристами в понедельник. Тебе и Тони Круму я позвоню с Маунт-стрит утром.
Генерал кивнул и встал.
– Собачья погода!
– сказал он и положил руку на плечо жены.
– Не огорчайся, Лиз, они скажут только правду. Пойду к себе, подумаю над планом нашего свинарника. Можешь зайти попозднее, Динни...
В самые критические минуты своей жизни Динни чувствовала
Хотя Динни обычно вела в Кондафорде весьма деятельную жизнь, иногда она чувствовала себя, словно человек, который проснулся глубокой ночью, когда сама тишина рождает в нем тревогу. А если случались такие события, как история с Хьюбертом три года назад, ее собственная драма два года назад, а теперь - эта история с Клер, - ей хотелось быть поближе к подлинной жизни.
Доставив сестру на Мьюз, она поехала дальше и явилась на Маунт-стрит к ужину.
Там оказались Майкл и Флер, и разговор все время вращался вокруг литературы и политики. Майкл находил, что газеты слишком рано начали расхваливать правительство, - так, пожалуй, оно может и задремать. Сэр Лоренс выразил радость, услыхав, что оно еще не задремало.
Внезапно леди Монт спросила:
– Скажи, Динни, а как малыш?
– Спасибо, тетя. Чудесно! Он уже ходит.
– Я высчитала, что он двадцать четвертый Черрел в Кондафорде, а раньше они были французами. Джин собирается иметь еще?
– Держу пари, что да, - сказала Флер.
– Она самой природой создана для материнства.
– У ее детей не будет ни гроша.
– Ну, она-то уж как-нибудь устроит их будущее.
– Странное слово "устроит", - сказала леди Монт.
– Скажи, Динни, а как Клер?
– Очень хорошо.
– Есть новости?
– И Флер прямо-таки впилась глазами в Динни, словно желая прочесть ее мысли.
– Да, но...
Голос Майкла прервал наступившее молчание:
– У Дорнфорда очень интересная идея, отец: он считает...
Однако интересная идея Дорнфорда до Динни не дошла, так как она размышляла о том, можно ли довериться Флер. Она отлично знала, что редко кто способен так быстро ориентироваться в событиях светской жизни и судить о них с более здравым цинизмом, чем Флер. Кроме того, она умеет хранить тайны. Но тайна эта принадлежит Клер, и Динни решила сначала поговорить с сэром Лоренсом.
Ей это удалось только поздно вечером. Он встретил ее рассказ характерным для него движением бровей.
– Целую ночь в автомобиле? Ну, это, пожалуй, уж слишком. Я завтра буду в юридической конторе в десять утра, - там теперь работает двоюродный брат Флер, "юный" Роджер Форсайт, и поговорю с ним, - он скорее добьется в суде успеха, чем эти седовласые юристы. Ты пойдешь со мной, и мы подтвердим, что вполне верим Клер.
– Я никогда не бывала в Сити,
– Странное место: словно там сошлись два полюса. Романтика и учетный процент. Приготовься к легкому шоку.
– Как ты думаешь, следует им защищаться? Живые глаза сэра Лоренса остановились на ее лице.
– Если ты хочешь знать мое мнение, то я считаю, что им не поверят, но мы можем повлиять хотя бы на часть присяжных.
– Ты-то им веришь?
– В данном случае я полагаюсь на тебя, Динни. Тебя Клер обманывать не станет.
Вспомнив лица сестры и Тони Крума, Динни вдруг почувствовала неудержимое волнение.
– Да, они говорят правду, и у них вид людей, говорящих правду. Не верить им было бы гадко!
– Такой гадости в нашем гадком мире не оберешься. У тебя усталый вид, детка, ложись-ка лучше спать.
И в этой спальне, где она провела столько ночей, когда переживала собственную драму, Динни в полусне снова увидела тот же странный кошмар: Уилфрид был рядом, но она не могла до него дотянуться, а в ее усталой голове звучали, как припев, слова: "Еще одну реку, еще одну реку надо переплыть..,"
На другой день в четыре часа все семейство явилось в контору "Кингсон, Кэткот и Форсайт", помещавшуюся в тихом желтом флигеле на задворках Олд-Джюри.
Динни услышала, как дядя Лоренс спросил:
– Мистер Форсайт, а где старик Грэдман? Все еще у вас?
Сорокадвухлетний "юный" Роджер Форсайт ответил высоким голосом, не соответствовавшим его массивной челюсти:
– Кажется, он по-прежнему живет в Пиннере, или Хайгейте, или еще где-то там.
– Я очень рад, если он еще жив, - пробормотал сэр Лоренс.
– Старый Форсайт, - я хотел сказать, ваш кузен, - был о нем очень высокого мнения. Настоящий викторианец.
"Юный" Роджер улыбнулся.
– Присядьте, пожалуйста.
Динни никогда еще не бывала в конторе юриста и с удивлением разглядывала длинные стеллажи вдоль стен с томами свода законов, связки бумаг, желтоватые шторы, уродливый черный камин, где тлела горсточка угля, казалось, не дававшая никакого тепла, развернутый план какого-то имения, висевший за дверью, низкую плетеную корзинку на столе, перья и сургучи, "юного" Роджера - и почему-то ей вспомнился альбом с засушенными водорослями, которые собирала ее первая гувернантка. Но тут ее отец встал и передал одному из защитников повестку, полученную Клер.