Последняя игра
Шрифт:
Колдун с седыми косами теперь уже вопил. Заклинания беспорядочно срывались с его губ, неуверенно, будто что-то преодолевая. И тогда непроизнесенная тирада замерла у него на языке. Он отчаянно пытался произнести ее, но опять запнулся.
С торжествующим криком демон Хорджа выпрямился и, казалось, взорвался. Куски и обрывки чешуйчатой шкуры разлетелись во все стороны, и демон отряхнулся от чар, которые связывали его. Теперь у него были только две руки и почти человеческое лицо, увенчанное парой изгибающихся остроконечных рогов. Ноги его заканчивались копытами, а с сероватой кожи каплями стекала слизь. Он медленно повернулся, и его горящие глаза
– Хорджа! – взвизгнул седой мориндим. – Я приказываю тебе... – Слова застряли у него в горле, когда он в ужасе увидел, что демон внезапно вышел из-под его власти. – Хорджа! Я твой хозяин!
Но огромные копыта демона уже подминали траву, и он шаг за шагом приближался к своему бывшему хозяину.
В безумной панике седой мориндим отступил, бессознательно сделав роковой шаг, выйдя из-под защиты круга и звезды, нарисованных на земле.
Тогда Хорджа улыбнулся холодной улыбкой, наклонился и схватил визжащего колдуна за локти, не обращая внимания на удары увенчанного черепом жезла, сыпавшиеся на его голову и плечи. Затем чудовище выпрямилось и, подняв сопротивляющегося человека за ноги, подвесило его в воздухе вниз головой. Огромные плечи напряглись, и со злобным, плотоядным взглядом демон нарочито медленно разорвал колдуна.
Мориндимы пустились в бегство.
Огромный демон пренебрежительно бросил им вслед куски своего бывшего хозяина, затем с диким охотничьим воплем бросился в погоню за ними.
Трехглазый Агринджа все еще стоял, полусогнувшись, почти с безразличием созерцая уничтожение седого мориндима. Когда все было кончено, он повернулся и обратил горящий ненавистью взор на Белгарата.
Исходивший потом старый чародей поднял перед ним жезл с черепом, причем лицо его приняло крайне сосредоточенное выражение. Внутренняя борьба с новой силой разгорелась в чудовище, но воля Белгарата постепенно подчинила его себе. Агринджа завыл от отчаяния, царапая когтями воздух, затем страшные руки упали, и голова чудовища склонилась в знак признания своего поражения.
– Убирайся, – почти небрежно приказал Белгарат, и Агринджа мгновенно исчез.
Гариона вдруг охватил жуткий озноб, разболелся живот. Гарион повернулся, отошел на несколько шагов, упал на колени, и тут его вывернуло.
– Что случилось? – спросил Силк дрогнувшим голосом.
– Уверенность покинула колдуна, – спокойно ответил Белгарат. – Думаю, что причиной этому кровь. Когда он увидел, что Агринджа истекает кровью, а Хорджа – нет, то понял, что что-то позабыл. Это поколебало его уверенность, и он утратил свою сосредоточенность. Гарион, прекрати.
– Не могу, – простонал Гарион и снова согнулся от боли в животе.
– И долго Хорджа будет охотиться за другими мориндимами? – спросил Силк.
– Пока не зайдет солнце, – ответил Белгарат. – Подозреваю, что клану Ласки выдастся плохой денек.
– Есть шанс, что он повернет и набросится на нас?
– У него нет для этого никаких причин. Мы же не пытались поработить его. Как только Гарион снова придет в себя, мы сможем двинуться дальше. Нас больше не станут беспокоить.
Гарион поднялся, слабой рукой вытирая рот.
– Теперь ты в порядке? – спросил его Белгарат.
– Не совсем, – ответил Гарион, – но ничего не поделаешь, надо подниматься.
– Выпей глоток воды и постарайся не думать об увиденном.
– А не придется тебе когда-нибудь снова проделать это? – спросил Силк, глядя на Белгарата немного диким взглядом.
– Нет, – уверенно ответил Белгарат. На вершине холма, примерно с милю отсюда, были видны несколько всадников. – Другие мориндимы, живущие здесь, наблюдали за всем происходящим. Весть об этом распространится, и теперь никто не приблизится к нам. Давайте на лошадей – и вперед. До берега еще долгий путь.
Все последующие дни их поездки Гарион по крупицам собирал интересующие его сведения о том ужасном соперничестве, свидетелем которого он стал.
– Ключом ко всему этому является образ, – подвел итоги Белгарат. – Тот, кого мориндимы называют духом-дьяволом, по виду не многим отличается от людей. В своем воображении ты рисуешь образ и заставляешь духа принять его. До тех пор, пока ты сможешь удерживать дух в этом образе, он вынужден делать то, что ты приказываешь ему. Но если по какой-либо причине образ разрушается, дух вырывается на свободу и принимает свою настоящую форму. После этого ты ни за что не сможешь удерживать его в своей власти. У меня в этих делах есть некоторое преимущество. Превращение из человека в волка и обратно несколько обострило мое воображение.
– Тогда почему Белдин сказал, что ты плохо владеешь магией? – полюбопытствовал Силк.
– Белдин – сторонник строгих правил, – пожал плечами старик. – Он считает, что необходимо все привести в образ, все, до последней черточки, с головы до пят. В действительности в этом нет необходимости, но он считает, что надо только так и не иначе.
– А ты не думаешь, что мы могли бы поговорить о чем-нибудь другом? – спросил Гарион.
Через день или чуть позже они достигли побережья. Небо по-прежнему было затянуто грязновато-серыми тучами, и Восточное море под ними выглядело угрюмым. Отлогий берег, по которому они ехали, был густо усеян круглой черной галькой и выбеленными деревянными обломками, прибитыми к берегу. Волны накатывали и откатывали обратно с долгими печальными вздохами. В воздухе парили, жалобно крича, морские птицы.
– Куда ехать? – спросил Силк.
Белгарат оглянулся вокруг:
– На север.
– Далеко?
– Я не совсем уверен. Прошло очень много времени, и сейчас я не могу с точностью сказать, где мы находимся.
– Ты не лучший проводник в мире, старина, – недовольно сказал Силк.
– Нельзя быть всем сразу.
Через два дня они достигли донного моста, и Гарион в растерянности уставился на него. Это было совсем не то, что он ожидал увидеть. Мост состоял из бесконечного ряда круглых, отшлифованных волнами белых валунов, которые выступали из темной воды и простирались неправильной линией к темному пятну на горизонте. Ветер дул с севера, принося с собой резкий холод полярного льда. От валуна к валуну тянулись клочья белой пены, поскольку волны вдребезги разбивались о подводные рифы.
– И как же мы пройдем здесь? – протестующе спросил Силк.
– Подождем до отлива, – объяснил Белгарат. – Тогда большая часть рифов окажется над водой.
– Большая?!
– Иногда нам, возможно, придется идти вброд. Но перед тем как отправиться в путь, нужно спороть меха с нашей одежды. Это даст нам возможность хоть чем-то заняться, пока ждем отлива, вдобавок они начинают несколько благоухать.
Они укрылись за нагромождением вынесенных морем деревьев и спороли с одежды заскорузлые зловонные меха. Затем достали из тюков припасы и поели. Гарион заметил, что краска, покрывавшая его руки, начала стираться, а татуировка на лицах его спутников стала заметно тусклее.