Последняя игра
Шрифт:
– Где же я его найду? – изумленно поднял брови Лысов. – Мы его, мать его так, ищем по всему городу.
– Ну-ка, пойдем со мной, – вдруг сказала Зоенька, вставая с дивана. Халат при этом опять распахнулся, уже совершенно откровенно.
– Кхм, – кашлянул, не сдержавшись, Лысов.
– Нравится? – улыбнулась Зоенька, поймав его взгляд. – Понимаю… понимаю-ю-ю, – мяукнула она еще раз, словно давая Лысову аванс.
Они вошли в соседнюю комнату, служащую Зоеньке спальней, и Лысов увидел на широченной кровати среди скомканного одеяла и мятых подушек раскинувшегося в непринужденной позе совершенно голого мужика. Мускулистое тело его было покрыто синяками и кровоподтеками, лицо, вернее, левый глаз и вся щека были заклеены пластырем, однако морда, даже учитывая видимые повреждения, была у мужика симпатичная. Смотрел он бодро, только что не ухмылялся.
– Добрый день, – сказал Лысов, не зная, что сказать еще.
Мужик молчал и дерзко смотрел на капитана и Зоеньку.
– Знакомься, Лысов. – сказала Зоенька, подталкивая его в спину. – Это – Кругозор. Тот самый.
Глава тридцать седьмая
Они выбрались на поверхность через банальный канализационный люк.
– Можно было, как люди, через метро выйти, – сказал Гриша, словно извиняясь за причиненные неудобства, – но так быстрее. И так там проваландались…
– Может, перекусим чего? осторожно спросил Ваня.
Гриша метнул на него такой неожиданно злобный взгляд, что молодой подчиненный потупил глаза и сделал вид, что ничего и не предлагал.
– Не хочется много народу привлекать, – словно размышляя вслух, пробормотал Гриша. – Черт, Андрюша, может, справимся сами?
– Ты о чем?
– Да, понимаешь, надо бы нам заскочить в малину одну… небольшую такую. Сутенерский, бля, оздоровительный центр… Побеседовать там по душам. Как думаешь?
– А что за место? – серьезно спросил Андрей.
– А, ну да, ты ведь у нас специалист… На Староневский…
– Так там целая куча таких малин. К «Октябрьской», что ли?
– Наверное. Ну да. Можно с нее начать…
– Так это не на Староневском. На Третьей Советской.
– Ну, поехали. Сдюжим?
– Сдюжим, надеюсь… Только ты, – посмотрел он на Ваню. – И ты, – снова вернувшись к Грише, – в общем, корочками своими не трясите там. Не напугаешь никого. Только хуже будет… С такими корочками надо или с группой захвата приезжать, или вовсе их не доставать… – Андрей вытянул вперед руки и хрустнул суставами. – Ну, разомнемся наконец… Застоялся я что-то… Григорий, когда все это кончится, в первую очередь оборудуем спортзал. Не дело так себя запускать… Ты-то тоже, смотрю, расклеился. Рожа зеленая вся…
– Будет зеленая от такой жизни… Вот когда…
– Слушай, – Андрей улыбнулся, – ты мне знаешь кого сейчас напомнил? Красного комиссара из глубинки. «Вот когда разобьем эту белогвардейскую сволочь, тогда заживем…» Так, да?
– Мудак ты, – просто ответил Гриша. – Хоть и Крепкий…
– Слушай, а Вика, секретарша Когана, она давно на тебя работает?
– А-а… Расколол. – Гриша даже не удивился. – Ну. Она же не профи. Так, подрабатывает у нас… Мало ли кто у нас подрабатывает. Вот Боровик тоже, а какой из него работник? Каждый раз вышибать приходится, выжимать силой… А Вика – раздолбайка, каких свет не видел. Ей бы только потрахаться, а про дело и не думает…
Они перешли улицу Восстания и двигались по Некрасова в сторону рынка.
– Машина туда подойдет, – сказал Гриша, предупредив вопрос Андрея. – Слушай, а что у тебя с Коганом-то было? Ты не знаешь, часом, за что его замочили?
– Коган – бизнесмен. За что у нас бизнесменов мочат? За бабки, надо думать…
– Да? – Гриша посмотрел на Андрея. – Ну, может быть, может быть…
Они миновали концертный зал «Октябрьский» и свернули на искомую Советскую улицу.
– А ты что, знаешь эти места? – спросил Гриша, оценив уверенный шаг Андрея.
– Ну, ты даешь. Конечно, знаю. Я-то этим делом не занимался, Настя все больше присматривала…
– А-а. Понятно. Ну, тогда все проще…
Дверь, возле которой они остановились, была ничем не примечательной, поцарапанная, с проплешинами отвалившейся местами краски, старая питерская дверь обычной, судя по количеству звонков на стене, коммунальной квартиры.
Гриша смело позвонил в четвертый сверху звонок – всего их было, кажется, семь.
– Кто? – спросил из прихожей бодрый мужской голос, напрочь лишенный коммунальных интонаций. Что-то в нем было такое, обозначавшее и утверждавшее, что голос этот принадлежит человеку, который не любит делиться. Не коммунальный голос. Голос собственника.
Гриша быстро взглянул на Андрея и кивнул ему – мол, ну, давай, Андрюха, твой ход!
– Я, – сказал Андрей.
– Кто это – я?
– Крепкий. Не признаете?
– Крепкий? – В голосе в прихожей послышалась растерянность. Заскрипел замок, и дверь приоткрылась, в образовавшуюся щелочку выглянуло краснощекое широкое лицо, обрамленное коротким светлым ежиком волос.
– Я, я, – кивнул Андрей. – Дело есть. Впусти в дом-то…
Парень, придерживающий изнутри дверь, замешкался, раздумывая, впустить ли неожиданного гостя, и это было как раз то, что требовалось Грише. Андрей еще раз удивился профессионализму этого парня, который и впрямь был, кажется, не хуже его самого, Андрея Крепкого, признанного лидера города по части рукопашного боя и владения холодным и огнестрельным оружием, причем в лучшие свои времена. В руке Гриши словно сам собой образовался пистолет, ствол уперся парню в лоб, и Гриша уверенно шагнул вперед, в дверной проем, который расширился благодаря Ване, стоявшему сбоку и навалившемуся на дверь плечом.
– Тихо, сука, – спокойно произнес Гриша, уже идя по прихожей и по-прежнему толкая парня пистолетом. – Где начальство?
– Там… – Парень растерянно махнул рукой в глубину бывшей коммуналки, теперь явно имеющий несколько другие функции. Собственно, это была обычная районная база проституток, так называемый отстойник, где сидели девушки в ожидании вызова, при них находились охрана, телефонный диспетчер, шофера… Ну и начальство в лице какого-нибудь бригадира, иногда просиживающего (или пролеживающего) здесь сутки напролет, иногда просто навещавшего, приглядывающего за порядком и контролирующего процесс древнейшего женского бизнеса. Хотя, если смотреть правде в глаза, он уже давно стал мужским, а женщины были лишь орудием труда, средством производства в руках крутых и могущественных сутенеров разных рангов и мастей.