Последняя игра
Шрифт:
Он старался не потерять лицо, начал подниматься с кресла, глядя на непонимающего Анастаса. Кибиров не мог видеть, что происходило сзади него, зато отлично расслышал выстрел, предназначавшийся Якову Сергеевичу.
Он увидел вдруг, какой Яков Сергеевич уже старенький… Лицо его было бледно-зеленым, морщинистым, глаза пустые, руки дрожали… Да еще и маленькая дырочка на пиджаке, которую он накрыл ладонью и, выдавив из себя все-таки напоследок: «Сука…» – тихо-тихо, едва слышно произнес Яков Сергеевич свое последнее слово, – повалился грудью на стол, сминая и пачкая кровью те самые бумаги, которые только что
– Всем стоять! Вы нам не нужны! – услышал Кибиров женский голос. – Тихо! Вас не тронут! – еще раз произнесла женщина, и он наконец понял, кто это. Тогда только он позволил себе встать и обернуться. В дверях стояла Зоенька, незнакомый ему мужик с перевязанной головой, сжимающий в руках пистолет. Пистолеты были и у парней, которые встретили его делегацию на лестничной площадке. Охрана, мать ее! Причем молодцов с оружием сейчас было гораздо больше, чем видел Кибиров, входя в офис Якова Сергеевича. Откуда они взялись? Ясно, что спланировано все было заранее. Дворцовый переворот, не иначе…
Впрочем, одного из стоящих рядом с Зоенькой он узнал. Это был Вилли, шофер Пельменя.
– Здравствуй, дружочек, – сказала Зоенька Кибирову. – Что теперь делать думаешь?
– Я? – только и смог спросить Анастас Владленович.
– Ты, ты. Ребята. – Она кивнула своим «быкам».
«Ребята» моментально сгрудились вокруг охраны Кибирова, впрочем не оказывавшей сопротивления, поскольку численное превосходство, количество оружия и решительность, с которой просто сняли вопрос Якова Сергеевича, были явно на стороне питерцев. Мужик с забинтованной головой и Вилли подошли к Кибирову. Он успел заметить, что руки у забинтованного были в перчатках. Вилли был бледен, еще не окончательно придя в норму после ранения, но силы ему было не занимать. В этом Кибиров убедился, когда железные руки схватили его за горло, а забинтованный сунул ему в ладонь рукоятку пистолета, сжал его пальцы и поднес руку с пистолетом к виску.
– Ну что, дружочек, застрелил конкурента, а теперь хочешь с собой покончить, видя, что все равно не выгорело дело? – спросила Зоенька. – Знаешь, как все это выглядит? Ты услышал шаги, наши шаги. И понял, что опоздал. Что выхода нет. И – пук! – прямиком на тот свет. Чего тебя ловить-то? Так ведь все и было? – Она обратилась к охране Кибирова.
Трое удерживаемых Зоенькиными подручными парней молчали.
– Так, я спрашиваю?
Начальник охраны Кибирова Дмитрий Васильевич Пак отвернулся от нее и стал смотреть в окно. Оно было плотно зашторено, и взгляд его уперся в малиновую портьеру. Выстрел, грохнувший в комнате, заставил его снова повернуться к действующим лицам разыгравшейся сцены, и он увидел, как шеф обмяк в кожаном кресле, выронив на пол пистолет.
– Е-мое, – крикнула Зоенька, – ты что, охуел?
– Да… случайно как-то получилось, – криво улыбаясь, сказал Кругозор. – Пережал… Такой спуск легкий… Я к таким не привык… А он еще пальцы напрягал, сопротивлялся… Вот я и пережал…
Глава тридцать девятая
Егор остался дома с Настей, а «молодые стрелки», как назвал их тот же Егор, поехали на Ржевку, в дом Тиграна и Данилы. Санек тоже был зачислен в «стрелки», хотя сильно сомневался, сможет ли он действовать
Однако он принял приглашение – не бросать же Босса одного, они ведь друзья…
– Возьмем бумаги, – сказал Тигран, – потом вернемся к Насте твоей, решим, как нам всем связаться с этими вашими… преследователями.
– Завтра вернемся, – сказал Даня.
– Почему завтра? – спросил Тигран.
– Сегодня будут девки, – напомнил Данила, ехидно улыбаясь.
– А-а, блин, точно… Пацаны! Сегодня же у нас оттяг! Хотите с нами?
– Какой еще оттяг? – довольно хмуро спросил Босс.
– Телок вызвали на сегодня. Покувыркаемся? Будете?
Санек пожал плечами. А чего? Он уже взрослый… Можно… тем более что он себя в этом смысле уже проверил, все у него получается, все как надо… Не опозорится… Постарается, во всяком случае.
– Что за телки? – спросил Босс.
– Классные телки. Профи. Знакомые наши. Ты не ссы, они не продадут. Да и не знают они ничего. Мы же им платим… Нормально все, Борька!
Санек заметил, как Босс напрягся, но не стал возникать и требовать, чтобы его называли Боссом. Эти парни хоть и малолетки, а ему словно ровня, а может быть, и покруче будут…
– Ну, если классные телки… – Босс неопределенно покачал головой.
Они уже вышли из такси и двигались по трамвайной колее, проложенной среди какой-то утонувшей в грязи просеки, то ли в редком запущенном парке, то ли лесочке. Впереди виднелись двухэтажные крепенькие, напомнившие ему грибы-боровики, домики, с толстыми стенами, узкими окнами, одинаковые, выстроившиеся вдоль трамвайных путей в два ряда.
– Вон в том доме мы живем, – кивнул Тигран. – Снимаем хату, блин.
– Дорого? – спросил Босс. – Дом-то хороший, это немцы после войны строили. Солидно.
– Фигня. Мы же всю тусу питерскую, бомжовскую знаем. До того, как Михалыч нас пригрел, мы же все исползали в городе, все уличные – наши знакомые… Сейчас связи-то остались. Ну, вывели нас на эту хату. Алкаш один сдает. Хорошо, что мы взяли, а другие бы попались – грохнули бы старика, хату отобрали. Все к тому и шло. А мы его в метро пристроили, ему там даже лучше. Люди вокруг. Он на станции «Площадь Ленина» живет, внизу, тепло зимой и летом, своя братва…
– Там и жить можно? – спросил Санек.
– Еще как! Вон Боровика видел? Так тот вообще с ведома властей там сидит. Зарплату не получает, правда, но не трогают его, он там вентили свои крутит, как бы при деле… Им-то что – чем нанимать работника за бабки, проще бомжа пустить за тепло и койку. А на «Ленина» много народу живет. Самая глубокая станция, там ходов и комнат под ней хренова туча. Ну! Они помогают, конечно, убирают мусор там, строителям подсобить, то-се… Так и живут. А мы старику еще и бабки платим. Так что ему вообще лафа. Сыт, пьян и нос в табаке.