Последняя игра
Шрифт:
Наркотиков Прыгун сроду не употреблял, так что и сам он, и машина были чистые, можно было не напрягаться. Ясное дело, тормозят иномарки, опять какие-нибудь отморозки что-то отмочили…
– Что случилось, командир? – спросил он в открытое окно машины у подошедшего, как он успел заметить, лейтенанта.
Лейтенант ничего не сказал. Вместо ответа, Прыгун увидел отверстие автоматного ствола, направленного сквозь стекло машины прямо ему в лицо. Потом произошло чудо. Прыгун видел, как пуля медленно выдвигается из ствола и, странным образом нарушая закон всемирного тяготения, медленно ползет по воздуху, не падая на пол машины, приближаясь к его лицу. Перед тем как вползти в салон, пуля надавила на стекло. Оно сначала немножко выгнулось, напряглось, потом свободно пропустило пулю, оставшись, кажется, нетронутым, и только через микромикросекунду начало расползаться и оседать. Прыгун успел увидеть в очень красивом ореоле пламени вторую пулю, высунувшуюся из ствола, перед тем как умереть.
Прыгун лежал боком на сиденье, прошитый автоматной очередью. Вместо лица у него была какая-то отвратительная грязная каша, а «менты», не посмотрев даже на «газик», сели в невесть откуда взявшуюся бежевую «Волгу» и двинулись по направлению к Питеру.
Но Валера успел дозвониться не только до Прыгуна. В курсе событий был и Паня, главный, если так можно выразиться, работающий тренер группы Крепкого, который непосредственно работал с силовиками. Оздоровительный центр «Солнце», занявший два первых этажа бывшего районного Дома пионеров и школьников, неподалеку от станции метро «Московская», был теперь на самом деле прекрасно укрепленной базой, где проводились тренировки и даже соревнования рядовых бойцов команды, устраивались общие собрания, «семейные», так сказать, торжества, не претендующие на пафос и особую торжественность. Последние случались в лучших ресторанах города. В «Солнце» же братва собирала тихие «междусобойчики». Здесь были две сауны, бассейн, тренажерный зал, еще один зал для разминок и отработки уже непосредственно боевых приемов, несколько кабинетов, кухня и бар. Часть подвала четырехэтажного кирпичного здания тоже принадлежала «Солнцу», и там располагался склад предметов первой необходимости.
Там не только лежали запасные тренажеры, перчатки и шлемы, кимоно и макивары, но и еженедельно пополнялся в холодильниках запас продуктов, часть которых шла в бар, а часть просто являлись чем-то вроде «НЗ», неприкосновенного запаса на случай осады. Правда, ничего похожего до сих пор не случалось, и Андрей надеялся, что никогда не случится, но все-таки по его распоряжению запас продуктов периодически пополнялся и обновлялся. В тайниках подвала, сработанных уже после приватизации двух верхних этажей, было и оружие…
Отношения с районными властями у Быкова были настолько близкими и, в общем, теплыми, что он мог себе позволить держать в своем центре оружие. Конечно, хорошо спрятанное, но если бы он чуял угрозу или подвох со стороны администрации и ментов, ни в какие тайники не стал бы пихать стволы. Увез бы в другое, более спокойное, место. Дружил он и с работниками райвоенкомата, который занимал огромный, П-образный «сталинский» дом в полукилометре от «Солнца». Это тоже была какая-никакая, а страховка. Афганский фонд, то-се… Андрей привык не отказываться от полезных знакомств, и очень много было в городе людей, «больших» и не очень, которые были так или иначе обязаны его «фирме». Кто в вышибании мелких и крупных долгов, кто в «пробивке» вставшей, казалось бы, намертво, коммерческой операции, когда деньги «ушли» из одного банка, а до другого не дошли, затерявшись где-то в бескрайних просторах телефонных проводов… Такое случалось сплошь и рядом, но Быков, если к нему обращались за помощью, чудесным образом ухитрялся находить «потерянные» деньги и возвращать их по назначению. За вычетом, конечно, своих комиссионных.
Закончив очередную тренировку, Паня сказал, что сейчас сделает небольшое сообщение, чтобы парни помылись, оделись и собрались в зале.
– Сегодня, парни, – сказал он, когда братва, сменив кимоно и спортивные костюмы на цивильное, собралась в не успевшем еще проветриться от горячего пота спортивном зале, – я хочу вас попросить заночевать здесь. У шефа неприятности, у меня есть подозрение, что за нами идет целенаправленная охота…
Он не сказал о том, что звонил на Ленинский и пацаны с бензоколонки сказали ему, что застрелен Васек. Не сказал и о том, что перезванивал сразу же после этого известия Прыгуну и Валере, но ни там, ни там никто не ответил. Этого быть не могло – братва не расставалась с «трубами», особенно в создавшейся ситуации. Молчание в трубке могло значить только одно – что абонент не может ответить: либо он арестован, либо он не сможет ответить уже никогда…
Большинство из ребят, тренировавшихся сегодня, имели разрешения на ношение оружия, так как были работниками двух охранных агентств, зарегистрированных, действующих в рамках закона, все чинчинарем, как положено…
– Серега, – сказал Паня одному из пацанов. – пойдем со мной… Остальные – по плану «два». Перекройте двери, окна. Ну вы знаете все, что полагается. Я у себя.
Взяв Серегу – высокого, крепкого двадцатитрехлетнего парня, недавно вернувшегося из армии, куда он попал, вылетев из какого-то технического вуза, Паня спустился в подвал, миновал несколько чистеньких комнаток, наконец открыл дверь какой-то странно загаженной в общей сверкающей чистоте склада каптерки, потом открыл еще одну дверцу, сливавшуюся с грязной, с облупленной штукатуркой стеной, и вытащил оттуда, один за другим передавая Сереге, несколько автоматов.
– Что, так серьезно все? – спросил Серега.
– Береженого Бог бережет, – неопределенно ответил Паня. – А если честно, то я ни хрена не знаю. Все куда-то исчезли… Не нравится мне это все.
– А в контору нашу звонили?
Паня кивнул. В контору, то есть в охранное агентство, носившее гордое имя «Артур», он, конечно, же, звонил. Но результатом звонка было все тоже молчание. Да и как могло быть иначе, если директор агентства Николай Васильевич Гордин, двое его заместителей и ночная охрана как раз сейчас тряслись в двух милицейских «рафиках» под стволами группы захвата, а в конторе работали следаки из отдела по борьбе с наркотиками. Неожиданный рейд, сделанный по наводке неизвестного, позвонившего час назад, дал потрясающие результаты… Почти килограмм марихуаны, героин, пачки одноразовых шприцев…
На звонок Пани работники следственной бригады, копавшиеся в офисе «Артура», не ответили, но мгновенно вычислили, откуда, с какого номера идет сигнал. Данные только подтвердили намерения одного из отделов по борьбе с организованной преступностью «проверить», что творится по ночам в оздоровительном центре «Солнце», на который тоже поступили довольно странные и противоречивые сигналы.
План-2 братва знала назубок – блокирование всех входов и выходов из помещения, перекрытие прохода на третий и четвертый этажи, которые номинально не принадлежали «Солнцу», но оздоровительный центр все ближе подбирался к наполовину пустующим помещениям, занятым какими-то на ладан дышащими фирмочками, и постепенно вытеснял их, то платя отступного и покупая их площади, то незаметно, через третьих лиц, разоряя.
Паня обошел посты, подбодрил ребят тем, что, по его мнению, сегодня не должно произойти ничего страшного, а сегодняшний План-2 – это что-то вроде внеочередной учебной тревоги, и отправился в свой кабинет звонить в Америку. Нужно было уже срочно связаться с Кислым – тот должен был прилететь послезавтра, предупредить его об опасности, по крайней мере, поставить в известность о случившемся в городе.
Двери были перекрыты, окна контролировались, но вот именно выходы на третий и четвертый этажи не привлекли сейчас особенно пристального внимания братвы. Ребята поднялись на третий этаж, прошлись по коридорам, заперли на висячий замок две двери, ведущие на лестницы, по которым можно было спуститься сюда с последнего этажа, и отправились к своим.
Группа захвата проникла в здание через четвертый этаж и встретила сопротивление только в дверях, ведущих с лестниц на второй.
Паня услышал стрельбу, когда, прижав трубку к уху, ждал голоса Кислого. Великое дело – спутниковая связь… Как бы сейчас Паня без нее вышел на начальника – Кислый теперь был полновластным, действительным и единственным человеком, который мог сказать что-то внятное о том, как вести себя дальше.
Наконец в трубе щелкнуло, и Кислый сказал спокойно, даже весело: