Последняя игра
Шрифт:
Михалыч знал, что иногда крупные авторитеты залетают на ерунде. За его долгую жизнь такое случалось не раз, но чтобы так, что называется, в елочку, в самый нужный момент был чистенько и быстренько убран опасный соперник, это просто чудо. Господь все-таки, наверное, на его, Михалыча, стороне играет.
Крепкий хотел слишком многого. Слишком. И это надо было пресечь, иначе запутал бы он все дела, которые Михалыч тщательно выстраивал, планировал, подключал к ним неимоверное количество чиновников. Последние и не знали, чью игру они играют, кто на самом деле стоит за всей историей со строительством дорог в области и чей в этом интерес. Не простого же народа, автолюбителей сраных и директоров заводов, заинтересованных
Так же и с дорогами этими. Заработаем деньги на их строительстве, а дальше – пользуйся, народ, не жалко. И пусть потом гундосят, что не в том месте проложили, что не так асфальтом залили, что ездить неудобно… Как надо, так и проложили, каким надо асфальтом, тем и залили. Хорошо, привыкли все на «безалаберность» валить. Бля, безалаберность. Да любой немецкий бухгалтер позавидовал бы – не то что каждая копеечка учтена и просчитана, а каждый камешек щебенки именно того сорта, какой нужен, по той стоимости взят и с того комбината, какого нужно, чтобы общий баланс сошелся… А как иначе? Иначе денег не заработаешь! Чтобы играть сортами кирпича, марками стали и прочего, нужно очень хорошо следить за их стоимостью, за предприятиями, где они производятся, директоров контролировать, все контролировать. Все! Всю, мать ее, промышленность, которой, как говорят, в России нет. Пусть говорят. Пусть. А пока говорят, она производит, миленькая, работает… А то, что не видно того, что она производит, так и не надо. Кому надо, тот видит. И деньги платит за то, что сделано. И еще больше – за то, что не сделано…
А Крепкий – сука, другого слова нет. Только в Питере сотни две человек задействовано в этой работе, и все ждут своих дивидендов, а этот мальчишка решил взять и все под себя подгрести. Приватизатор хренов! Занимался бы своими гопниками, ларьками у метро. Хорошо у него получалось. Гонял хулиганье по всему городу. С тех пор и в авторитетах ходит. Так со своей работой справлялся, что именно в ту пору самых влиятельных людей в дружки себе заимел.
Но нет такого авторитета, которого нельзя было бы свалить. И Михалыч свалил бы его, рано или поздно, да вот, подвернулось, подфартило, и напрягаться не надо… После неудачного покушения в лесу Михалыч думал, что Андрей затаится, усилит охрану, а ему, мальчишке, все как с гуся вода. Ну и доигрался. Бог принес этих гопников в Настькину квартиру. Теперь все. Кончен бал, тушим свечи. Из Крестов Андрюшенька уже не выйдет. Для этого есть много способов, для этого и денег никаких не жалко. Да и какие это деньги по сравнению с теми, что Михалыч сэкономит, не имея в городе такого наглого соперника.
Михалыч по многим причинам не принимал радикальных мер по отношению к Андрею очень долгое время. Во-первых, его гнев, дошедший чуть ли не до истерики, в которую впал Михалыч, узнав об афере Крепкого с земельными участками, сменился через некоторое время спокойным наблюдением и, в конце концов, предложением посильной помощи. Вопрос о физическом устранении этого выскочки был Михалычем для себя решен окончательно, но он решил выждать и нанести удар в тот момент, когда Андрей вложит накопленные деньги в строительство, чтобы потом, когда его не станет, воспользоваться дивидендами с его капиталов.
Кроме того, нынешний статус Михалыча вынуждал его временно уйти от общения с откровенными криминальными авторитетами, выражаясь ментовской терминологией, работавших «на земле». Слишком на виду он был. Недаром говорят, что, чем выше человек взлетел, тем виднее он, тем осторожней должен быть в своих связях и делах. И наивно было бы думать, что прошлое Михалыча было секретом для всех. Для большинства, для того самого мифического «народа», на который он якобы работал, может быть, и было. Но для многих в мэрии он являлся не то чтобы открытой книгой, но некоторые факты его биографии время от времени всплывали в мутных слухах, плавающих в курилках околоправительственных залов заседаний и буфетах.
Так что все связи с «земными» бандитами Михалыч, по возможности, законсервировал. Он видел, что то же самое, в общем-то, сделал и Андрей. Хотя вся его организация изначально строилась на силовиках, он передал бразды непосредственного правления своими бойцами Кислому – господину Киселеву, как величали его на модных тусовках, в основном кинематографических, а сам пошел в чистый бизнес. Хотя не брезговал иногда и сам выезжать на акции, любил он это дело, с детства спортом занимался, драчун, мать его так.
И еще один момент был не из приятных. Старые подельники Михалыча, законники, не очень одобряли его это «хождение во власть». А если уж быть точным, то совсем не одобряли. Не воровское это, мол, дело… Помалкивали пока, правда… Но Михалыч знал, что если дойдет до кого, что он в своих политических игрищах порешил настоящего авторитетного парня, то… Не то чтобы боялся Михалыч этих старых воров, но отношения портить с ними не хотел. Глядишь, пригодятся старички еще… Всякое может случиться. А шороху они еще вполне в состоянии навести в городе, будь здоров, как говорится, не кашляй…
Отслеживал Михалыч и вливания Крепкого в кинематограф. Это была, если правильно дело поставить, конечно, золотая жила. Во-первых, отмывка денег, безболезненная, быстрая, надежная, да еще и престижная… Во-вторых, возможность совершенно бесконтрольных и приличных заработков благодаря видеопиратству. Эту отрасль народного бандитизма Андрей тоже имел в разработке, но пока до нее не добрался. Там были свои хозяева, и их нужно было сначала, как водится, долго обхаживать, чтобы, приблизившись вплотную, нанести потом решающий и окончательный удар.
Начать надо с Андрея, но тут все ясно. Один звонок, потом встреча со Столыпиным – фамилию-то какую имеет, собака, хоть и не зам Генерального, но в прокуратуре не последний человек. Все может. Ну почти все. Все, что надо, короче говоря, в его силах, а что не входит в круг полномочий Столыпина, может он – Михалыч. Так можно работать… А Столыпин уже привык кормиться из его, Михалыча, руки. Прискачет сегодня как миленький. Обсудят детали, цену… Денег, слава Богу, хватит за этого Крепкого забашлять, чтобы умер в тюряге от сердечной недостаточности…
Это сделает Столыпин, а уж остальное, он, Михалыч. Тряхнет стариной. Теперь уже можно будет всю его команду разгромить. Всех бойцов, конечно, гасить смысла нет, но ключевые фигуры нужно убрать. Этого, Кислого, дружка его первого и заместителя по силовым вопросам, Валеру-Брюзгу, еще кое-кого… А бойцы – что бойцы? Бойцам и он работу найдет, пристроит их куда-нибудь. Если возбухать не будут. А то слухи ходят, что у Андрея в команде все больше народ принципиальный работает… Поглядим…
Да и с Настей надо кончать… Жалко, конечно, не зверь ведь Михалыч… Но – работа есть работа. Если уж зачищать, то зачищать все. А девчонка талантливая, способная. Тем и опасна. Уж слишком крута стала. Слишком много знает. И в первую очередь – про него, Михалыча. Она его ведь своими глазами наблюдала, как он у Клементьева на даче сторожем был, ворота запирал-отпирал… Знать она не могла, что кроме этой работы они с Клементьевым и другие вопросы решали, но все же не дело такого свидетеля на воле держать. Это ей сейчас – восемнадцать, девочка еще, а станет ей двадцать пять – так она весь город строить начнет по стойке «смирно»…