Последняя игра
Шрифт:
– Да не бойся ты, Михалыч, что тут – дети, что ли? Настя, возьмешь, сколько там оговорено, плюс сто процентов. А остальное, Михалыч, железно – ваши. Мы же не в игрушки играем…
– Вот именно, не в игрушки. – Глаза Михалыча на миг подернулись какой-то могильной плесенью, потом снова вернулись в нормальное свое состояние. – Не в игрушки, да… Ну поехали, что ли? Готовы?
– Так что, прямо сейчас? – Настя все не могла поверить, что вот так, не собравшись и «не присев на дорожку», она сядет в машину, потом в самолет и улетит в Штаты.
– Настя, да в чем дело? Подумаешь, проблема, – Михалыч уже стоял возле двери, ведущей в прихожую. – Зубную щетку возьми и деньжат на первое время. Все там купишь себе, что надо. Эка невидаль… Олег, ты с гостиницей разберешься?
–
– Так давайте, давайте, двигаем… Время не ждет.
– Андрей, ну я не знаю…
– Настя, давай, все в порядке. Все под контролем. – Андрей усмехнулся. – Ничего не случится.
– Ну ладно… Работа есть работа… Ключи у тебя от квартиры…
– Вот, – Андрей вытащил из кармана связку ключей от Настиного жилища. – Я еще тут посижу немного, отдохну. Что-то разболелась у меня рука…
– Андрюша, а ты болен, что ли? Бледный такой весь? – Михалыч сверлил Андрея глазами.
– Да нет, Михалыч, все в порядке. Устал просто.
– Ну-ну.
Настя поцеловала Андрея, крепко прижавшись к нему, потом отстранилась и сказала:
– А может, ты здесь пока поживешь? Спокойней тут…
– В каком смысле? Да брось, Настя, ничего со мной не сделается. Все, давай. Жду тебя дня через четыре. А впрочем, как хочешь. На свадьбу только не опоздай…
– Не опоздаю.
Олег кивнул Андрею на прощание. Крепкий не ответил, глянул только острым взглядом, словно знал все про Грабко – что тот бывший опер, что мечтает или, во всяком случае, мечтал его, Андрея, в кутузку упрятать.
Андрей вышел на кухню и стал смотреть в окно, выходящее во двор, где стояли их машины. Увидев, что Настя, Михалыч и Олег сели в черный длинный «Мерседес», тут же тронувшийся с места и исчезнувший за поворотом, он вернулся в комнату и сел в то же кресло, где находился на протяжении беседы.
Рука болела, он верил своему врачу, говорившему, что заражения нет, но легче от этого не становилось. Разве что психологически. Он умел, конечно, переносить боль и терпеть ее, но что значит – терпеть? Не показывать внешне, что тебе плохо. А самому-то все равно больно. Приятного в этом «терпении» очень мало…
Он окинул взглядом комнату. Да, ремонт, конечно, Настька забацала – будь здоров, не кашляй… Жалко, пропадет квартира… Неизвестно, кому достанется…
Андрей не обсуждал с ней, не поднимал вопрос, о котором думал весь последний год, еще до знакомства с Настей. Иногда ему начинало казаться, что все обойдется, но потом реальность стирала все иллюзии и он понимал, что еще полгода – год от силы – и надо будет бежать. Кислый тоже говорил ему, что зря он полез в эту спекуляцию земельными участками. Ладно бы, просто спекуляция, ей сейчас только ленивый не занимается, а вот оттяпывать кусок от мэрии – это уже не хорошо. С кольцевой дорогой он перегнул палку. Конечно, он успеет все сделать – и строительство начать, влить туда бабки, может быть, даже успеет приватизировать все, что хотел, построить, но потом нужно будет сливаться за кордон и менять все, может быть, даже внешность. Здесь оставить несколько представительств, совершенно как бы с ним не связанных, пусть работают… А его, если он не уйдет в тень, точно грохнут. Нынешней власти не нужны конкуренты, тем более такие умные, наглые и… как бы сказать… умелые. Ушлые.
Ну что же, влез в чужую игру, надо играть до конца. Выходить поздно. И жалко. Сколько денег вбито, и прибыль уже пошла, он почти погасил все затраты на приобретение земли под будущей кольцевой, еще месяц-другой и уже будет в плюсе… Только бы продержаться.
И Михалыч что-то темнит. Прямо не говорит ничего. Все, мол, путем, Андрюша, все ложится в елочку. Но интуиция, которой Андрей доверял безусловно, подсказывала ему, что у Михалыча с ним какая-то своя игра. Да и дураку известно, что в делах, где замешаны большие деньги, все разговоры о честном партнерстве и сотрудничестве – это не больше чем слова, произносимые на чистом глазу и на начальном этапе работы. Когда придет пора делить прибыли, все эти понятия: честь, совесть, порядочность –
Андрей ни минуты не сомневался, что это не случайность и не шалость пацанов, в чем он пытался убедить Настю. Кислый – тот, ясное дело, тоже считает, что здесь все намного серьезней, чем просто случайность. А Настю нельзя было сейчас волновать, ей нужно эти деньги распечатать в Штатах, а он, Андрей, их уже из виду не выпустит. Себе, разумеется, пока не оттяпать кусочек от большого клементьевского пирога. Все оговорено с Михалычем, и если он пойдет в открытую против договора, убьют и даже не моргнут. Любые уголовники впишутся в такую разборку. «Не по понятиям», мол, себя повел… Обманул дружка… Нет, обманывать так примитивно нельзя. А отследить ход этих денег и посмотреть, куда их Михалыч будет вбухивать, надо. Договаривались, что в кольцевую. Посмотрим, посмотрим…
А бежать из страны, скорее всего, конечно, придется. Надо будет с Настей поговорить на эту тему, убедить ее, что ловить здесь нечего. Точнее, что они уже все, что могли, поймать, поймали, и теперь, кроме неприятностей, больше ничего не будет. Денег им хватит, да и те дела, что здесь запущены, возможно, будут много лет приносить доход. Если не случится самого страшного, о чем Андрей тоже много и подолгу размышлял.
У Андрея, как и у всякого уважающего себя человека, занимающегося бизнесом, – неважно каким: криминальным или «чистым», хотя таковой в этой стране в это время просто невозможен, что тоже каждому ясно, – были хорошие связи в милиции. И не только в милиции. Шире бери – в органах. Так будет точнее.
И то, что он узнавал от своих людей, работавших в этих самых органах, его не очень радовало. На фоне того, что его ровесники, люди, вышедшие из галерочной фарцовки, из уличных хулиганов и мелких аферистов, умнели, уставали от кровавых разборок и все более стремились заниматься нормальным бизнесом – благо начальные капиталы уже были сколочены. Как – в данном случае неважно, но сколочены. Не выбрасывать же их, не прожирать тупо в ресторанах, не пропивать в публичных домах… Андрей знал, что пропить-то можно все – и миллион долларов, и два, и десять. Возможности для этого были широкие, и предложение даже обгоняло спрос. Понастроили таких туристических местечек для богатых, что приедешь с лимоном, а уедешь без штанов… Что далеко ходить – в Москве приличная блядь стоит от штуки баксов за ночь и выше… А неприличные-то богатым людям вроде как и не к лицу… Вот и платят. Так что потратить деньги можно. Но люди, стремящиеся вложить их в какое-то дело, которое и стране этой несчастной пользу бы приносило, и рабочие места создавало, начинали стонать тихим стоном, и кончалось все тем же бегством за границу и сливанием туда всего имеющегося капитала.
А оставаться здесь… Андрей знал, что все, что говорят о заказных убийствах по телевидению, и все, что пишут об этом в газетах, – не то чтобы неправда, а так… Практически ничто. Количество заказных убийств захлестнуло страну такой могучей волной, что в районных отделах внутренних дел им удивлялись так же, как раньше, к примеру, квартирным кражам. То есть никак. То есть обычное стало дело. Ну и расследование их, соответственно, почти сошло на нет. Не из-за нежелания и страха, а от невозможности расследовать десять, пятнадцать «заказов», случающихся в одном районе в течение, скажем, месяца. Тем более, что при заказной работе киллер практически и следов не оставляет. А те, что оставляют, что с ними делать? Ну зафиксируют брошенный ствол, историю его узнают, если она вообще есть, эта история. Если не новенький ствол, украденный из какой-нибудь военной части. Да не в Питере, а где-нибудь в Сибири. Или в Узбекистане… И что? А ничего… А что до квартирных краж, то это уже и вовсе глухой номер. В таком количестве, наверное, думал Андрей, ни в одном государстве ни в какую эпоху не воровали у простых граждан… Разбои уличные, грабежи, драки, убийства на так называемой «бытовой почве» – за бутылку водки, даже за лишний стакан, за пять рублей, за косой взгляд, вдруг не понравившийся кому-то…