Последняя искра

Русс Алана

Вода… Нужно срочно выпить воды. Хоть немного. Хоть каплю…

Хрустальный графин на столике превратился в единственно желаемый объект. Отпить, окунуть в воду пальцы… Да на голову себе всю бадью вылить! Станет легче. Юджин откуда-то это знал.

— И мальчишку к себе возьми, — словно из тумана пробился голос Алериса. — Пусть не болтается без дела.

— Благодарю, господин. Лишние руки в архиве не помешают.

Юджин с трудом отвел от графина взгляд. В тишине на него глядели Правитель и архивариус, едва повернув голову. Узкие ноздри его трепетали от гнева.

— Юджин! — прошипел он. — Прошу прощения, мой Правитель. Мальчик молод и все время витает в облаках.

— Он скорбит по Ксандеру, Гуно, — с осуждением ответил Алерис, но тут же улыбнулся, подмигнув. — Ничего, юный Роджи. Уйми свою тоску, ведь смерть тела — ничто. Мы скоро всему Иппору это докажем, правда, Эргон?

Гуно отрывисто кивнул, а Юджин вновь опустил голову. Пришлось даже челюсть покрепче сомкнуть, чтобы та предательски не тряслась. От озноба ли?

— Хорошо. С этим разобрались. А что с пробудившимися магами? — медленно, будто пережевывая слова, говорил Алерис, незатейливо перейдя от смерти советника к делам насущным. — Скольких новоявленных уже взяли?

— Двоих. Жену чиновника из Высшего круга и старика — мелкого торговца горшками.

— Старика? — вскинул брови Правитель. — С каких это пор способности к магиитворению просыпаются в столь преклонном возрасте? Почему при рождении дар не определили?

— Еще пятеро из Нижнего круга сейчас под пристальным наблюдением, — тонкая фигура архивариуса едва дрогнула от нервного напряжения. — Полагаю, тесты Барбуса не совсем точны.

— Не совсем точны? — воскликнул Алерис, вытаращив глаза. — Немыслимо! Пусть Барбус немедля займется разработкой новых тестов! И до обеда составьте распоряжение, Эргон. Я подпишу. Пусть десятка два гвардейцев отправятся в Нижний круг и все там по кирпичику разберут! Не хватало еще, чтобы эта «магическая чума» захватила город с низов. Так и до второго восстания недалеко!

— Всенепременно, Правитель, — так низко склонился архивариус, что едва в пояснице не переломился.

А дальше… снова лишь обрывки формальных, ничего не значащих фраз. Наконец Гуно откланялся, развернулся и направился к Юджину. И чего он так требовательно смотрит?

— Езжай к дому советника. Разберись с его личным вещами, — Гуно скоро шагал по коридору, чеканя шаг. Юджин за ним едва поспевал. — Необходимо все упаковать и выставить за дверь.

— Это Правитель так повелел?

— Это я повелел, — даже не взглянув, отрезал архивариус. — Ты у меня под началом теперь, Роджи.

Юджин застонал: «Темные, подерите этого человека! Сотню раз подерите и…»

И сам своей дерзости испугался. Пусть даже и мысленной. Покорно кивнул. Раз уж велено собрать вещи…

* * *

Оказавшись на улице, Юджин с облегчением выдохнул. Зима опускалась на столицу. Снега здесь, на юге Объединенных земель, и не жди, но промозглый утренний туман теперь неизменно окутывал дома и горожан с ног до головы, лип к лицу и одежде. Обычно это раздражало, но сейчас даже будто бы радовало. Дыхание хотя бы наконец выровнялось.

— Прямо наваждение какое-то, — пробормотал Юджин, скоро шагая от здания Управления. — Никак простудился, — приложил он ко лбу ладонь и вновь болезненно скривился.

К дому бывшего советника лишь спустя полчаса добраться удалось. Просто ехать в повозке не хотелось. Делить пространство с чужаком, пусть и извозчиком, не хотелось вдвойне. Всяко начнутся расспросы, мол: «Что да как? Слышал, что начальник стражи пропал. Погиб? Вот ведь незадача».

Юджин, переведя дух, наконец остановился у деревянной двери в кованых завитках и, поежившись, сунул ключ в замок. Механизм послушно щёлкнул и дверь отворилась.

У Ридда ему бывать приходилось нередко, правда, дальше гостиной он никогда не ходил. Теперь же газовые рожки Барбуса загорались один за другим, заполняя неровным жёлтым светом все вокруг. Заполняя пустоту каждой комнаты.

Давненько здесь порядок не наводили. И не мудрено, Ридд был предан своему делу, равно как архивариус. Дом ему и домом-то настоящим никогда не был. Ни жены за шесть десятков лет, ни детей. Здесь царили лишь тишина, пустота и книжные завалы.

Ридд даже постоянную прислугу не нанимал. Один только человек приходил несколько раз в неделю, чтобы ухаживать за садом. Он же забирал письма из почтового ящика, чтобы те не отсырели, и вносил в дом. Но опять же, дальше гостиной с ее коротконогим столиком не проходил.

Побродив еще немного, ступая осторожно и легко, чтобы ненароком не нарушить будто бы сакральную тишину, Юджин поднялся на чердак, отыскал несколько пыльных коробов. Спустился в гостиную, швырнул их на пол и принялся разводить огонь.

Пламя сперва долго не хотело заниматься, а затем словно бросилось, загудело. Поленья охватил жар.

Вот и славно. Им теперь прямой путь в пепел обратиться. Так и люди. Догорают, а после ничего. Дом — в реестр, вещи — за дверь. И если уж даже такой человек как Ксандер Ридд не выстоял против системы, то кто Юджин такой, чтобы даже попытаться бороться?

Сам того не замечая, он шмыгнул носом. Образ отца и господина Ридда давным-давно для него слились. Юджин и сам не знал, как такое произошло. Но теперь, когда Ридда не стало, его «идеальный человек», словно по швам треснул.

Со вздохом опустившись в кресло, он подтянул поближе кофейный столик и принялся разбирать пухлую пачку писем.

— От Алериса Второго… Приглашение на обед в новый открывшийся ресторан… Еще приглашение на обед, но от какого-то советника…

Похоже, подобные приглашения Ридд намерено игнорировал. Попадались письма, отписанные совсем далёкими датами. Юджин откладывал письмо за письмом в короб, но открывать все никак не решался.

Вот очередные сумасшедшие разработки Барбуса… Документы, приглашение, снова документы… Юджину…

— Мне?

Руки затряслись, и письмо заскакало в руках, словно зудело, чтобы его поскорее прочли. Оно было тяжелым, с округлым предметом в самом углу.

— Монета? — Юджин зажмурившись, пощупал. — Нет. Сердцевина вроде пустая.

Вооружившись ножом для писем и надрезав конверт, он вытряхнул содержимое. Перед ним тут же выпорхнул аккуратно сложенный листочек, и заскакала по столу та самая монета, что оказалась кольцом.