Последняя из своего рода (Том 2)
Шрифт:
— Какой в этом смысл? — в его голосе прозвучало отчаяние.
— Ты сильнее, чем был мой отец, а он считался лучшим магом нашего мира. Ты сможешь удерживать щиты до тех пор, пока не придет Дракон.
Я знала, что права, но таирт покачал головой.
— Риэль, я…
— Ты сможешь, — повторила я, не отводя от него взгляда. Мои глаза горели, словно готовые пролиться слезами, но влаги в них не было. — Ты сможешь, любовь моя, душа моя, я знаю — ты сможешь. Ради меня. Ради нас.
«Мервин», — сказала я мысленно, глядя на мужчину, которого любила, — «Мервин, чужак в своей стране. Не принятый эль–туань и
Я сказала это мысленно, но, казалось, будто вслух, казалось, будто Мервин услышал меня, будто смог прочитать в моей душе…
Мой эль–эро молчал, опустив голову, молчал долго, потом поднял глаза и посмотрел с такой болью, что у меня заболело сердце.
— Я пойду с тобой в храм, — сказала я ему. — Мы будем вместе до конца.
— Нет, — Мервин покачал головой. — Когда я переведу энергию всех щитов на себя, произойдет выброс дикой магии. Это опасно для ребенка. Обещай мне, что останешься в крепости и спустишься в подземелье. Если кадари сумеют проскользнуть сквозь щели в щитах, там будет безопаснее.
— Обещаю.
Подойдя к Мервину, я обняла его. Сперва он стоял неподвижно под моими руками, потом, с прерывистым вздохом, обнял в ответ.
— Люблю тебя, — прошептала я. — Всегда, чтобы ни случилось, знай — я люблю тебя. Сердце мое, душа моя — люблю…
Когда Мервин ушел, когда за ним закрылась дверь, у меня подкосились ноги. Опустившись на пол, я зажала рот руками, но рыдания рвались наружу.
Что я наделала?
Во имя Властелина, что я наделала?
Ни один эль–туань, даже владеющий Темной магией, не сумеет держать щиты для целого мира сутки и не сгореть при этом, не сжечь в себе всю магию до последней капли…
Мы не можем жить без магии, как не можем жить без крови.
Я знала это — и только что отправила своего эль–эро на верную смерть.
Отправила его умирать, чтобы дать моему народу шанс выжить.
Глава 7
Когда, приведя себя в порядок, я вышла из покоев, коридоры замка были полны эль–туань. Мужчины, все вооруженные, спешили к выходу, кто–то из женщин истерически рыдал.
Вторжение Дракона, случившееся меньше года назад, Квейн почти не задело, местные жители видели лишь отблески прежней войны. Но кадари мимо не пройдут — и нам всем доводилось слышать о мастерстве их воинов, силе их магов и безжалостности каждого из изгнанников. Я знала, что детали моего первого похищения — с попыткой принесения в жертву Богам Хаоса — недолго оставались тайной. Любая судьба лучше потери души: многие из нас предпочли бы умереть в битве, чем оказаться на их алтаре.
— Дракон? — незнакомая женщина схватила меня за рукав. — Он придет? Он остановит их?
— Да, — сказала я с уверенностью, которой не ощущала. — Обязательно.
В подземелье было светло, просторно и свежо — заслуга старой магии. Я видела Нити всех стихий, но особенно много Нитей Воздуха — даже если крепость обрушится и все ходы окажутся перекрыты, нам будет чем дышать еще несколько недель.
Сперва в подземелье находились только женщины и дети, потом начали появляться раненые — эль–туань, выжившие после столкновения с отдельными отрядами кадари, которые прорвались сквозь щели в щитах. Раненые говорили, что в этих отрядах были и другие, похожие и не похожие на изгнанников — и убить этих других оказалось куда сложнее, чем кадари. Дженнай — думала я, но не произносила вслух.
Порталы — как и Врата — не открывались, эль–туань из других городов и стран не могли прийти нам на помощь.
Но щиты пока стояли.
Щиты стояли…
Я утешала испуганных, помогала лечить раненых и старалась не думать, изо всех сил старалась не думать о том, что если Дракон не появится в ближайшие часы, то я больше не увижу своего эль–эро живым.
Раненые рассказывали, что кадари пытались прорваться в храм. Изгнанники не могли не почувствовать изменения в крепости щитов после того, как Мервин перевел их на себя. Не могли не заметить и место главной концентрации Силы. Раненые говорили, что огненные полосы на небе стали слабее, что новых вспышек не было. И они, они все, спрашивали у меня — сможет ли наместник удержать щиты до того, как придет Дракон.
Сможет, — говорила я им, — конечно, сможет. Он ведь самый сильный чародей нашего мира. Сильнее даже, чем был мой отец.
Я не плакала. Принцесса Шоралл не имела права плакать там, где ее могли видеть подданные, даже если это были бывшие подданные. Принцесса Шоралл должна была излучать уверенность в победе и безмятежное спокойствие. И никто не знал, как болело у принцессы сердце, как она ждала чуда, которое не торопилось случиться, как она отсчитывала каждую минуту, во время которой ее эль–эро еще был жив…
Наступило утро, перетекло в день, потом в вечер… Я молила Властелина, я звала Его Дочь — но Она не пришла.
Вечер стал ночью.
С каждым часом атаки кадари, прорвавшихся сквозь щели, становились все яростнее, число наших раненых и убитых росло, но защитники у храма еще стояли, и щиты еще держались.
Уже зарождался рассвет нового дня, когда пол подземелья дрогнул. Потом я ощутила знакомую волну Силы — словно с поводка спустили магический ураган. Почувствовала — нас достиг лишь отголосок, настоящая битва развернулась в небесах.
— Дракон! — крикнул кто–то. — Дракон пришел!
И я побежала — по туннелю к выходу из крепости, потом к площади, где стоял храм Властелина. Камень брусчатки местами блестел от крови, местами был оплавлен в огне, мне все чаще приходилось огибать тела, и, в конце концов, я просто начала переступать через них.
Вот и храм, у входа в который стояла горстка выживших защитников; не обращая внимания на них, я вбежала внутрь, и дальше, за алтарь, в дальний альков — небольшую комнату, куда сходились Нити всех щитов.
И замерла на пороге.
Мой таирт сидел в кресле, держа в ладонях матовый шар, от которого, полупрозрачные, уходили в пустоту Нити. Казалось, что Мервин заснул, утомившись… Голова склонилась набок, глаза закрылись, густые ресницы бросали на щеки длинные тени. Просто задремал.
Я подошла, ступая бесшумно, коснулась ладонью теплого лица. Сколько раз, проснувшись первой, я будила его вот так. Наклонившись, прижала губы к губам. Вот сейчас он очнется, откроет глаза и улыбнется мне. Вот сейчас…